М.Сафир
- Позволь поздравить тебя с наградой, Генри, - услышал он голос
связистки по спейвоту.
- Спасибо, Валенсия, в этом есть и твоя заслуга.
- Моя? Я практически ничего не сделала.
- Ну-ну, не скромничай.
- Я и не думала. Просто говорю правду. Это ведь ты рисковал
жизнью, отправляясь в это осиное гнездо, ты изменял свою внешность и входил в образ каждого и, наконец, это ты арестовал подозреваемых и передал нам столь важную информацию из интеллэйда Мак-Вейна.
- Нас было трое.
- Но главную задачу выполнил ты.
- Ты переоценила мои заслуги.
- Героя не должно ничего смущать.
- Герой? - услышав это определение, Макензи рассмеялся. - Да
никакой я не герой. Я такой же, как все. Возможно, немного дикий и необузданный, но отнюдь не герой.
- Но ведь я не одна так думаю, весь наш департамент согласен с
моим мнением. Здесь все только и говорят о твоей доблести и тонком уме, благодаря которым ты удостоился почетной звезды.
- Для меня лучшей наградой было бы увидеть тебя хоть раз в жизни.
- Не могу, Генри. Не упрашивай. Ты ведь знаешь, что по уставу связистам
и агентам запрещено встречаться.
- Об этом никто и никогда не узнает. Клянусь!
- Моя совесть будет знать.
- Тогда спроси у своей совести, разве справедливо обрекать меня на
страдания? Валенсия звонко рассмеялась.
- Какие еще страдания, Генри? О чем ты говоришь? Не ты ли каждый свой
свободный вечер проводишь в веселой компании гризеток? Я что-то не замечала у тебя страдальческого лица.
- Как же ты могла заметить это, раз никогда не видела меня,
Макензи налил себе чая и пригубил стакан.
- Я тебя видела, - неожиданно заявила Валенсия. Генри от удивления опрокинул стакан, и горячий напиток ошпарил его ноги. Поспешно снял с себя брюки и кинулся к аптечке. Достал аэрозоль от ожогов и нанес лекарственный препарат на покрасневшую область кожи. Средство от ожога подействовало мгновенно, и он ощутил облегчение. Услышав оханья и брань Генри, связистка встревожилась.
- Ничего серьезного не произошло, я просто обжегся. Так ты говоришь,
что видела меня?
- Да.
- Где?
- На приеме, устроенном по случаю юбилея Галактической Службы
Безопасности.
- Три месяца назад? И ты говоришь мне об этом только сейчас?
Почему же я не смог тебя узнать?
- Потому, что я лицезрела тебя издалека.
- А ты уверена, что это был я?
- Абсолютно! Ты был там единственным человеком с такими огненно-рыжими
волосами.
- Несправедливость! Это же нечестно! - вознегодовал Генри. - Почему
же ты не подошла ко мне, не заговорила со мной?
- Устав.
- К черту все уставы, законы и правила! - резко прервал ее
собеседник. - В этой жизни каждый устанавливает для себя свои порядки. Ты ведь знала, что я хочу повидаться с тобой. Ведь это была прекрасная возможность.
- Возможность для чего? Что даст тебе наша встреча?
- Я мог бы узнать тебя поближе.
- Ты достаточно знаешь обо мне.
- Мы бы могли стать друзьями..
- Мы и так друзья, - не давала ему сказать Валенсия. - Я не
понимаю тебя, Генри, зачем тебе это? Живи так, как ты жил раньше, и не напрашивайся на неприятности. Разве тебе мало своих подружек? Макензи молчал.
- Я не хочу стать одной из них.
- Ты и не станешь. Девушка печально вздохнула.
- Пусть все останется, как есть. Не надо ничего менять. Поверь мне,
наша встреча не принесет добра ни тебе, ни мне.
* * *
Минуло три года. Выйдя в двухнедельный отпуск, Макензи уехал в Стравпеффер к родителям. Он любил отдыхать в Леоде. Проведя весь год в безумных погонях и арестах, он нуждался в пассивном отдыхе. В тиши, вдалеке от всех этих суетных тревог, Генри наслаждался прелестями Горной Страны. Родовое поместье семьи Макензи было обычно безлюдным. Граф Кромарти с супругой пребывали в постоянных разъездах. Замок большую часть года пустовал и единственным его обитателем был модимаж Вильмар, следивший за порядком в поместье. Наследник с той самой поры, как погибла его невеста, так и не появился в родовом поместье. Он не приходил на могилу Крэг: ему было стыдно, обет, данный любимой, все еще не был исполнен им. Контакты Уильяма с родителями за последние годы прекратились. Супруги Макензи ничего не знали о судьбе их сына, и это огорчало их. Каждый приезд Генри в поместье становился праздником для его обитателей. Граф с сыном каждое утро выезжали на охоту и в удачные дни принесенную добычу готовили на обед. Дневное время Генри проводил с леди Алисой, и только вечер был предоставлен на его усмотрение. В один из таких дней выйдя на охоту, граф Кромарти завел с сыном разговор о браке.
- Жениться? Мне? Что бы ни случилось, я никогда не пойду на этот
шаг.
- Почему же это? - изумился сэр Уолтер.
- Я не хочу приносить себя в жертву Юноне[71].
- Разве брак - это жертва?
- А как же?! Жена для мужчины как бечева для шеи.
- Что за глупость, - отмахнулся граф. - Я вот столько лет женат на
Алисе и никогда ее не воспринимал за виселичную петлю.
- Алиса - золотая женщина. В честь нее следовало бы поставить
монумент в саду.
- Не остри.
- Клянусь моим гунтером[72], я говорю чистую правду. Второй такой
женщины, как Алиса, на свете нет!
- Может, это и так, - неохотно согласился спутник, - но поверь мне
на слово, на свете есть женщины ничуть не хуже нее. Вот, к примеру, дочь моего лучшего друга.
- Ага!. Так вот к чему все это. Хотите сплавить мне залежалый товар?
- Нет-нет, вы только послушайте его! Как ты выражаешься? Совсем
потерял галантность.
- Потерял? Что-то не припомню, чтобы она вообще у меня когда-то
была.
- Чему же ты учился все эти годы?
- Всему что угодно, но не galanterie[73].
- Так значит годы учебы были потрачены впустую, - изрек граф
Кромарти. - Умный человек не избрал бы себе такую специальность.
- Вы правы, работа у меня безумная, но кому-то надо ее выполнять. Сэр Уолтер не знал, что сын его был агентом ГСБ. По имевшимся у него сведениям, Генри все еще работал пилотом на одном из кораблей всемирной службы космических сообщений.
- Я бы очень хотел, чтобы ты сменил работу.
- Для меня уже поздно что-то менять. Я привык к такому образу жизни.
- Разве это можно назвать жизнью? У тебя нет никаких планов на будущее,
да что там будущее, ты даже не знаешь, что будет с тобой завтра.
- А зачем мне это знать? Поверьте, жизнь будет очень скучной, если
знать наперед, что произойдет завтра.
- Но ведь нельзя же быть таким неопределенным.
- В чем же, по-вашему, заключается моя неопределенность? В том, что я
не желаю жениться?
- Ты должен подумать о продолжении рода.
- Пускай об этом думает Уильям. Он ведь старший сын семейства. Лицо графа помрачнело.
- Простите, я не то сморозил, - искренне извинился Генри. - Не знаю,
как вдруг эти слова слетели.
- Не вини себя, Генри. Я знаю, ты непричастен к смерти Патриции.
Просто Уил очень банальный человек, но вы помиритесь, я в этом уверен. В то утро они не стали охотиться. Прогулявшись верхом по округе, вернулись в дом. Пообедали, и леди Алиса увела сына в свою студию. Вот уже два года она никак не могла завершить портрет Генри в старинном гайлендском[74] костюме. Полотно было большим и выполнено мастерски, манера ее письма свободна и безупречна.
- Алиса, почему вы никак не закончите эту картину? Помнится, еще в
прошлом году вы сказали, что она почти завершена.
- Да, но с тех пор ты отрастил бородку с усиками, а их у тебя нет на
портрете.
- Хм, значит, если я отращу себе волосы, то мне снова придется
позировать вам?
- Я бы не советовала тебе делать это. Лицу с такой формой, как у
тебя, не подошли бы длинные волосы.
- Правда? - Это замечание рассмешило молодого человека. - Что еще мне
нельзя менять в моем облике?
- Глаза! Я, как человек искусства, могу тебе с абсолютной
уверенностью заявить, что таких красивых глаз, как у тебя, я еще никогда не видала.
- Не стоит преувеличивать. Это я должен делать вам комплименты. К
примеру, сегодня во время прогулки верхом, я так говорю потому, что ее и охотой-то нельзя назвать, так вот, сегодня утром мы с сэром Уолтером решили воздвигнуть памятник в вашу честь. Леди Кромарти изумилась новости.