Именно для этого Бьянка направилась в покои, отведенные Лукреции. К неудовольствию матери, Галеаццо Мария поселил свою любовницу прямо в замке Сфорца. Кроме того, он недавно заявил, что намерен признать законными всех детей, которых она родила от него. В преддверии заключения брака такое решение выглядело несколько опрометчивым. Кого бы герцог ни выбрал себе в невесты, держать под одной крышей жену и любовницу — всегда плохая идея. Даже его бессовестный отец это понимал. Хотя, конечно, Бьянка Мария не имела ничего против очаровательных детишек Лукреции. Эти невинные создания были совершенно чудесны, и она с удовольствием участвовала в воспитании внуков, обучая их письму, искусствам и обращению с оружием. Любимицей Бьянки Марии была Катерина.
Именно она кинулась сейчас навстречу бабушке, едва завидев ее. Герцогиня взяла ее на руки.
— Ну что же, с каждым днем мы растем, Катерина! — сказала она. — Вы становитесь невероятной красавицей!
Малышка широко улыбнулась, глядя на Бьянку огромными синими глазами:
— Как замечательно, что вы пришли, бабушка!
— Погодите так говорить… Вы учите уроки на завтра?
— Конечно! — ответила девочка, почти что обиженная сомнениями в ее прилежании. — Вы же знаете, что я приступаю к учебе сразу после того, как умоюсь и оденусь.
Бьянка Мария улыбнулась:
— Молодец! Вы так умны, малышка моя.
В этот момент появилась Лукреция. «До чего же она хороша», — подумала Бьянка Мария. Ничего странного, что Га-леаццо потерял голову. Молодая женщина оделась скромно. Легкая гамурра голубого цвета подчеркивала ее прекрасные глаза. Длинные светлые волосы были убраны в прическу, нити жемчуга сверкали меж золотистых прядей. Белоснежная кожа, лицо идеальной овальной формы с правильными чертами, коралловые губы.
— Ваша светлость, чем я обязана столь приятному, но совершенно неожиданному визиту? — спросила Лукреция. Сквозь мягкость и любезность ее тона просвечивало беспокойство.
Бьянка Мария приветствовала ее кивком.
— Ну же, — обратилась она к Катерине, — возвращайтесь к урокам, завтра проверим, как вы подготовились. Сейчас мне нужно поговорить с вашей матушкой.
Без малейших возражений девочка поцеловала бабушку в щеку и убежала.
— Какая послушная девочка!
— Это правда. Признаюсь, ваша светлость, она наполняет мое сердце гордостью, хотя порой сила ее характера и доставляет определенные трудности.
— Не сомневаюсь в этом, Лукреция. Я хорошо ее знаю. У Катерины сильная воля и огромное желание учиться. Никто из моих детей не сравнится с ней ни в учебе, ни в фехтовании.
— Да, у нее необыкновенный талант и к тому, и к другому. Но скажите мне, ваша светлость, что вас терзает, — проговорила Лукреция. — Я по глазам вижу, что вы обеспокоены.
— Это так заметно? — удивилась Бьянка Мария. — В любом случае вы правы, Лукреция, нет смысла это скрывать. И причина моих переживаний очень проста: я беспокоюсь за Галеаццо Марию. Он ведет себя, мягко говоря, совершенно неподобающим образом. Народ считает его тираном. На него возлагались огромные надежды, но своими необдуманными поступками мой сын лишь отталкивает от себя всех, кто мог бы быть ему верен и благодарен. А теперь еще и эта свадьба!
Лукреция вздохнула:
— Понимаю вашу встревоженность, ваша светлость, и, признаться, разделяю ее. Однако, как вы понимаете, я мало что могу поделать.
У Бьянки Марии вырвался возглас нетерпения.
— Да как же так? — раздосадованно воскликнула она. — Не умаляйте своей значимости! Совершенно очевидно, что Галеаццо Мария любит вас. Вы родили ему четверых детей! Пусть вы и не его жена по закону, но жена по сути! И это говорит вам дочь любовницы Филиппо Марии Висконти, герцога Миланского!
Лукреция наклонила голову. Потом она снова посмотрела на Бьянку Марию, и ее взгляд был красноречивее слов.
— Я знала, что рано или поздно мы придем к этому разговору. Надо признаться, я даже удивлена, что для этого потребовалось столько времени. Ваша светлость, знаю, что вам было непросто принять меня, и то, как вы любите наших с Галеаццо Марией детей, трогает меня до глубины души. Я также знаю, что у герцога много других любовниц, можно сказать целая армия. И как вы сами сказали, он никого не слушает. Он считает, что у меня нет никакого права указывать ему, что он может или не может делать. И в некотором смысле он прав. Все, что я имею, я получила, нанося вред кому-то другому. И теперь, ваша светлость, я устала бороться. Я приму любой исход событий, зная, что и так получила многое и не могу просить о большем.