Арбалетчики Сфорцы атаковали стены ливнем железных стрел. Угрожающе чернели силуэты пехотинцев, заполнявших равнину. Город еще держался, но рано или поздно ему предстояло пасть.
Настроение капитана войск, однако, было отнюдь не радужным: текущее положение дел его совершенно не устраивало. Да, он получил руку Бьянки Марии, но от этого герцог не начал платить ему больше, никаких титулов или земель ему тоже не досталось. Висконти думал лишь об одном: как разгромить Венецию. Этот поход, организованный столь скоро, что противника в самом деле удалось застать врасплох, имел целью нанести удар Папской области, а точнее говоря, наказать Евгения IV. Венецианского происхождения папы было вполне достаточно, чтобы Филиппо Мария счел его кровным врагом.
Сфорца не понимал, почему герцог так одержим ненавистью к Венеции. Срок его кондотты тем временем подходил к концу, так что волей-неволей пора было принимать решение. Оставаться и дальше на службе у Филиппо Марии, не получая ни гроша, Франческо не собирался. Вот сейчас его люди пытаются прорвать оборону Орвието. А имеет ли вообще смысл это сражение, спрашивал себя военачальник. Что оно ему принесет?
Тем временем небо окрасилось в цвет черного обсидиана, и на войско обрушился мощный ливень. Капли стучали по шлемам солдат, скатывались по лезвиям мечей и размягчали землю под ногами, превращая ее в грязное месиво.
Да к черту все! Как же он устал. Хотя именно безукоризненное поведение, сдержанность и точное выполнение приказов принесли Сфорце славу, в тот день кондотьер приказал отступить. Можно подождать до утра, когда выйдет солнце, а не мучиться под ледяным дождем, который проникает под доспехи и пробирает до самых костей.
Солдаты поспешили передать приказ, а Франческо Сфорца направился к своей палатке, возвышавшейся над всеми остальными. Он откинул полу шатра, вошел и почувствовал знакомый запах сырости и пота. Капитан снял шлем и швырнул его в угол, туда же полетел и меч. На грубо сколоченном деревянном столе стоял глиняный кувшин, который кто-то предусмотрительно наполнил вином. Сфорца налил стакан доверху, поднес его к губам и сделал несколько больших глотков, смакуя терпкий вкус. Тело наполнилось приятным ощущением тепла. Франческо опустился на деревянную скамью и принялся неторопливо допивать вино. Он с наслаждением прикрыл глаза, чувствуя, как постепенно отступает внутренний холод, но вдруг услышал:
— Ваша светлость?
Низкий голос Браччо Спеццато, его ближайшего помощника, еще никогда так не раздражал Сфорцу.
— Да? — только и выдавил он.
— У меня новости из Флоренции, как вы просили.
Капитан напряг память и вскоре сообразил, о чем говорит его верный солдат:
— Козимо де Медичи?
— Именно, ваша светлость.
— И что? — неохотно поинтересовался Сфорца.
— Я встретился с его людьми в окрестностях Муджелло. Хотя синьор Флоренции и находится в изгнании в Венеции, он просил передать вам следующее. Во-первых, он будет рад поддержать вас, как уже говорил раньше, в Лукке. Более того, Медичи считает, что принятое вами решение чрезвычайно важно для сохранения баланса сил на Апеннинском полуострове. Вот почему он просит вас обеспечить побег папы. Медичи уверен, что вы согласитесь с ним: хотя папа и венецианец, но он в первую очередь представляет высшую христианскую власть на земле, не говоря уже о том, что его свержение или, хуже того, убийство повергнет Рим в хаос, а подобная катастрофа никому не нужна.
Так и обстояли дела.
Сначала Великий западный раскол, а затем открытое противостояние Костанцскому собору сделали положение папской курии ужасающе шатким. Более того, высочайшие полномочия собора и его превосходство над властью папы стали отличным оправданием для любых действий противников Евгения IV. В Риме разгорелась настоящая война, чем умело пользовался в своих интересах Филиппо Мария Висконти вместе с братьями Колонна. Франческо когда-то сам посоветовал ему придерживаться подобной тактики, но со временем понял, что ослабление папы подставит всю Италию под удар французов или, еще хуже, Священной Римской империи.
Теперь уже слишком поздно. Изгнание Евгения IV из Рима — вопрос времени. Но, по крайней мере, можно попытаться спасти ему жизнь. Вот только каким образом?
— Что собирается делать Медичи?
— О, Козимо — человек великого ума, ваша светлость. У него уже готов невероятно хитрый план, который идет гораздо дальше спасения папы римского.