— Понимаю, он вам не нравится, но старый пират соблюдает кодекс чести: раз ему заплатили, он сдержит обещание.
— Значит, ему заплатили? — спросил понтифик.
— И весьма щедро.
— Но кто? Моя семья? — поинтересовался Габриэле, всей душой надеясь вскоре вновь увидеть свою сестру Полиссену.
— Насколько я знаю, это тоже взял на себя Козимо де Медичи. Кстати говоря, он сейчас находится в Венеции.
— Тогда он наверняка виделся с моей сестрой!
— Весьма вероятно.
— Полиссена… — прошептал Габриэле, и его голос дрогнул от нахлынувших чувств.
Внезапно с мостика раздался крик впередсмотрящего:
— Земля! Земля!
Тут же зазвучали приказы, и моряки начали взбираться по вантам. Гребцы, должно быть, ускорили темп, потому что бригантина понеслась по волнам намного резвее.
— Пиза, — произнес Браччо Спеццато.
— Пиза… — не веря своим глазам, повторил папа.
ГЛАВА 42
НА ГОЛУБЯТНЕ
Миланское герцогство, замок Порта-Джовиа
Филиппо Мария Висконти был вне себя от ярости: он чувствовал, что теряет власть над Франческо Сфорцей, как в свое время и над Карманьолой. А ведь он пообещал кондотьеру руку собственной дочери! После долгого периода ожидания и жалоб на скудное жалованье будущий зять наконец решился и, следуя приказу герцога, отправился в военный поход. Капитан разгромил Анконскую марку и оказался под стенами Орвието. Однако там, на границе с Папской областью, Сфорца остановился. Герцог держал в руках письмо, подтверждающее худшие подозрения: один из его шпионов сообщал, что кондотьер, вместо того чтобы идти в атаку на Рим, медлит, обеспечивая тем самым благополучный побег Евгения IV.
Папа не только покинул Вечный город, уплыв на лодке по Тибру, но и добрался до Остии, оттуда — до Чивитавеккьи, а затем сел на корабль, идущий в Пизу. А Сфорца и пальцем не шевельнул, чтобы остановить беглого понтифика. Что же до братьев Колонна, то они в который раз показали себя ни на что не годными остолопами.
И вот теперь понтифик, вероятно, уже на всех парусах мчится к безопасному порту Пизы, где его поджидают флорентийцы — вечные враги герцога.
— Проклятье! — процедил Висконти, стирая ладонью выступивший на лбу пот.
Значит, и Сфорца решил отвернуться от него! И все из-за проклятого папы-венецианца, которого поддержали его неизменные друзья из Флоренции.
Наверняка тут не обошлось без Козимо де Медичи! Где еще, как не в его банке, можно найти столько денег, чтобы оплатить хитроумный побег? И у банка есть представительство в Риме! Как могли Колонна упустить из виду Медичи с его огромным состоянием? Неужели они верили, что изгнание в Венецию может остановить властолюбивого флорентийца? Если они и правда так считали, значит, они еще большие идиоты, чем он думал. Ведь Флоренция и Венеция — давние союзники!
Герцога мутило от злости. Он прислонился к каменной стене. Что же теперь делать? Конечно, Сфорца — не единственный его кондотьер. Никколо Пиччинино ничуть не хуже и к тому же рвется в бой, но дело-то не в этом! Сфорца должен жениться на дочери Висконти. Получается, вояка обманул герцога по всем фронтам? Когда Пьер Кандидо Дечембрио предложил Филиппо Марии выбрать кондотьера своим преемником, тот поверил, что это хорошая идея. Даже теперь — вот ведь насмешка судьбы — он продолжал так считать.
Однако в глубине души Висконти знал, что его провели, как последнего простака. Евгений IV в самом деле ускользал из его сетей, и помешать этому уже не представлялось возможным.
Жара стояла невыносимая, и герцог почувствовал, что задыхается. Он рванул ворот дублета, с трудом переводя дух. Грудь Филиппо Марии тяжело вздымалась.
Голубятник, передавший герцогу письмо, видел, как Висконти судорожно ловит ртом воздух, еле держась на ногах. Посланник остался неподалеку и наблюдал, как герцог злится, читая доставленные новости. Видно было, как его трясло от возмущения и ненависти к человеку, упомянутому в сообщении. Заметив, что Филиппо Мария стал падать, ломая ногти о каменную стену в попытке удержаться на ногах, голубятник сообразил, что дело плохо, и ловко подскочил, успев подхватить герцога в тот самый момент, когда усталые больные ноги властителя Милана окончательно подкосились и он потерял сознание.
Ужасная жара вкупе с плохими новостями сломили его.
— Гвардия! — заорал голубятник. — Гвардия! — повторил он, перекрикивая нарастающий шум, создаваемый перепуганными птицами. — Гвардия! — воскликнул он в третий раз и наконец услышал торопливые шаги по ступеням башни.