Через мгновение появились два запыхавшихся гвардейца. — Нужно спасать герцога! — вскричал голубятник. — Помогите мне отнести его вниз.
Он подхватил Филиппо Марию Висконти под руку, а один из гвардейцев — под другую.
ЧАСТЬ II
1441
ГЛАВА 43
ПАОЛО ДИ ДОНО
Флорентийская республика, палаццо Медичи
— Что за чудо вы создали, маэстро! — провозгласил папа римский, глядя на огромную фреску, украшающую левый неф Флорентийского собора.
Паоло ди Доно, известный всем под именем Паоло Уччелло, лишь пожал плечами. Гениальный художник был скромен и застенчив; будь его воля, он с удовольствием уклонился бы от встречи с понтификом. Совсем иначе вел себя Козимо де Медичи.
— Ваше святейшество, — сказал он, обращаясь к Евгению IV, — Паоло — один из самых талантливых сынов Флоренции, уникальный знаток секретов живописи.
— Воистину так, — с чувством подтвердил папа.
Вот уже несколько лет понтифик поддерживал прочную дружбу с синьором Флоренции. Евгений IV полюбил этот город, принявший его, а недавно ему довелось освятить собор Санта-Мария-дель-Фьоре, после того как Филиппо Брунеллески закончил работу над его великолепным куполом. Кроме того, именно во Флоренции папа смог сделать многое для Римской католической церкви: во время недавнего собора именно он подписал буллу Laetentur coeli, провозгласившую объединение латинской и греческой конфессий.
Прошло уже семь лет с того дня, когда Евгений IV, словно преступник, бежал из Рима под защитой людей Франческо Сфорцы. Как давно это было!
Глядя на рыцаря, изображенного на фреске, понтифик вспомнил о солдатах, которые в свое время спасли его: Браччо Спеццато и Сканнабуэ.
— Если позволите, маэстро, — обратился папа к Паоло Уччелло, — по-моему, ваша великолепная работа прекрасно отражает дух современности.
— Согласен, ваше святейшество, — подтвердил Козимо.
— Да, — отозвался Паоло совсем тихо, будто издалека. — Я пытался изобразить кондотьера Джона Хоквуда, но он воплощает в себе собирательный образ всех воинов наших дней.
— Пытались? Маэстро, вы слишком скромны, — возразил Козимо. — Фреска бесподобна. Кроме того, мы и так хорошо знаем, что каждый полководец-политик в ваших работах — символ воинской доблести.
— Вы и правда слишком скромны, — заявил понтифик, не в силах сдержать восхищение. — И как чудесно вы используете зеленую краску: фигура напоминает изваяние из бронзы!
— Я взял за основу конные скульптуры древних мастеров. Кроме того, — заметил Паоло, и в глазах у него неожиданно мелькнула лукавая искра, — расположив работу таким образом, чтобы использовать естественный свет от витражей собора, мне удалось создать интересный контраст теней на лице кондотьера и на теле лошади: как вы справедливо заметили, кажется, будто видишь перед собой объемный памятник, хотя на самом деле это роспись.
— Именно так! — воскликнул Козимо. — Не говоря уже о вашем мастерстве в использовании перспективы: получается, что постамент статуи мы видим как будто снизу, а всадника и его лошадь — в прямом ракурсе.
— И это дает возможность воспринимать работу совершенно по-особенному, отстраненно, — добавил Евгений IV. — Честное слово, я восхищен.
Паоло слегка поклонился.
— Благодарю, ваше святейшество, — скромно откликнулся он.
— До меня дошли слухи, что вы работаете над каким-то невероятным триптихом по заказу Леонардо Бартолини Салим-бени. — Козимо де Медичи не сдержал вздоха разочарования, будто сожалея, что упустил настоящий шедевр.
— Вот как? — удивился Паоло. — Вы хорошо осведомлениы.
— Издержки профессии, друг мой, — ответил Козимо, посмеиваясь. — Что же, буду с нетерпением ждать возможности увидеть это чудо, а пока… — Правитель Флоренции не успел закончить фразу, так как увидел кардинала из окружения понтифика, который шел к ним, держа что-то в руке.
— Прошу прощения, ваше святейшество, — сказал кардинал, — вам доставили это письмо. На нем печать Арагона.
— Благодарю, — кивнул понтифик, открывая запечатанный конверт из тончайшей бумаги.
В полной тишине Габриэле Кондульмер быстро пробежался глазами по убористым строчкам, занявшим две страницы.
— Плохие новости? — спросил Козимо.
— Ужасные, — ответил папа. — Где мы можем поговорить?
— У меня, хоть прямо сейчас!
— Да, пойдемте скорее, нельзя терять ни минуты, — согласился Евгений IV.