Тем временем арагонцы, ослепленные яростью при виде ненавистного врага, открыли огонь. Раздались выстрелы не меньше чем из дюжины аркебуз. Град свинцовых пуль вонзился в стену, поднимая фонтаны каменной крошки, но пара снарядов попала в убегающих, и воздух прорезали нечеловеческие вопли. Голубоватый дым от аркебуз облачками парил в ночном воздухе, отчетливо виднеясь даже в слабом свете факелов. Один из анжуйских рыцарей упал с коня. Второй согнулся, изо всех сил цепляясь за поводья, чтобы удержаться в седле. Несколько арагонцев бросились вслед за беглецами, но быстро поняли, что догнать всадников, несущихся к единственному спасительному укрытию, совершенно невозможно.
ГЛАВА 56
ПЕЧАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Миланское герцогство, замок Порта-Джовиа
Филиппо Мария смотрел на Аньезе. Шли годы, а она по-прежнему оставалась красавицей, в то время как сам герцог чувствовал себя старой развалиной.
Порой ему удавалось ненадолго забыть о своем уродстве, погрузившись в очарование карт Таро или выстраивая очередные хитроумные интриги, но от правды не убежишь. Висконти даже приказал убрать из комнат замка все зеркала и любые полированные поверхности: он не хотел видеть свое отражение.
Порой герцог рыдал от злости, закрывшись в своих покоях: мысль о том, каким неуклюжим и отвратительным стало его тело, мучила его. Ходить Филиппо Мария практически не мог, он кое-как перетаскивал себя с места на место, но день ото дня слабел. Все чаще приходилось прибегать к помощи слуг, переносивших его по замку на носилках. Вот почему герцог так ненавидел Франческо Сфорцу и остальных бравых вояк. Его раздражал даже Никколо Пиччинино: тот не отличался красотой и в силу маленького роста казался гномом, но все же был во много раз более сильным и ловким, чем герцог Милана.
Филиппо Мария чувствовал себя старым и обессиленным. Единственным человеком, который оставался рядом с ним, невзирая на его тяжелый характер и врожденное уродство, была Аньезе. Поэтому он любил ее больше всех на свете.
Вот и сейчас она смотрела на него с такой искренней заботой, с таким блеском в глазах, что сердце герцога наполнилось теплом.
— Аньезе, почему вы до сих пор любите меня? — спросил Филиппо Мария. — Что вы находите в этом огромном уродливом теле, в этом лице, похожем на полную луну, которую поджарили на сковородке? — Горькие, жестокие слова ядом лились из его уст.
Аньезе в ответ внимательно посмотрела в глаза Филиппо Марии.
— Зачем вы мучаете себя, ваша светлость? Почему же я не должна любить вас? На вашу долю выпала нелегкая судьба, но вы всегда, с самого первого дня, осознавали свой долг перед герцогством. Природа обошлась с вами неласково, это правда, но я всегда восхищалась вами. Вы были так добры и щедры ко мне, вы любили нашу дочь, хотя обязательства заставляли вас жениться на других женщинах. Вы всегда были рядом со мной и Бьянкой Марией. Все эти годы вы были верны мне, осыпали меня подарками и выражали свою благодарность. Какой другой правитель вел бы себя так на вашем месте? Вот почему я бесконечно восхищаюсь вами, ваша светлость.
— Аньезе, послушать вас, так я чудесный человек…
— И это правда, возлюбленный мой. Многие погрязли бы в жалобах, в печали, но не вы! Вы не побоялись сразиться с врагами, превосходящими вас по силе, — с Венецией, с Флоренцией, с самим папой римским — и в конце концов склонили их всех на свою сторону. И сегодня вы — главное связующее звено этого союза. Вашу физическую слабость вы стократ возместили ясным умом и умением одерживать верх благодаря расчету и дипломатии. Кому еще удалось бы столько сделать? Вы отдали нашу дочь в жены Франческо Сфорце, обеспечив ей наилучшую партию и право продолжать династию.
— Сфорца… — с сожалением пробормотал Филиппо Мария. — А теперь я сражаюсь с ним.
— И у меня сердце обливается кровью при мысли об этом…
— Хотя я и безумно люблю Бьянку.
— Именно поэтому я надеюсь, что на самом деле вы не намерены уничтожить Сфорцу. Я знаю, вы вовсе не столь жестоки, как хотите казаться. Все вокруг думают, что вы любите лишь себя и заботитесь исключительно о собственной власти, но они не понимают, что вы стараетесь ради спасения Милана от коварных замыслов Венеции, хотите защитить город от жадности герцога Савойского, уберечь от императора, желавшего превратить Милан в очередную провинцию своих владений! Филиппо, я знаю, сколько тягот вы пережили за эти годы! Знаю, как вы не жалели себя, как не боялись испачкать руки и участвовали в грязных играх политиков, чтобы сохранить Милан за родом Висконти. Ваши подданные этого не понимают, неблагодарные выродки! Они не знают, что вы как лев среди волков, что другие герцогства, республики, Папская область все время строят козни против вас! И что играть по правилам невозможно, когда противники постоянно их нарушают. Никто не задумывается, от чего вам пришлось отказаться ради спасения других, но именно так и должен поступать правитель, герцог, мужчина! Вот почему я остаюсь и навсегда останусь рядом с вами. Франческо Сфорца боится вас, папа на вашей стороне, но беспокоится о прочности этого союза, равно как и дож, как и Козимо де Медичи. И благодаря страху, который вы умеете внушать, сегодня и мы с вами, и все жители Милана могут свободно жить под защитой городских стен!