Она осталась совсем одна. Свекровь превратилась в дряхлую старуху. Лоренцо, брат Сальваторе, уехал из города, где все называли его братом убийцы, и Колонна из ветви Палестрина оказались в опале. Если теперь еще и выберут папой Просперо Колонну, ветвь Дженаццано обретет невиданную власть.
Увидев Антонио, как всегда с высокомерным взглядом и жестокой ухмылкой на губах, Звева отчетливо поняла, что у нее нет выбора. Ей придется довериться этому человеку и окончательно потерять себя. По-видимому, навсегда.
Антонио хотел жениться на Империале, дочери Звевы и Стефано, по двум причинам. Во-первых, так он действительно отберет у Звевы последнюю радость, ведь та в своей жизни любила только двух человек: мужа и дочь. А во-вторых, в больном сознании Антонио Империале представала неким воплощением самой Звевы, то есть, получая дочь, он в какой-то мере получал и мать.
Вдова Стефано сомневалась, что Антонио до сих пор влечет ее увядшая красота, от которой почти ничего не осталось. Жизнь не пощадила Звеву: постоянное самоуничижение и муки совести заставили ее постареть раньше времени. Империале же была в расцвете очарования. Юная и чувствительная, она отлично подходила для целей Антонио, ведь он мог осквернить ее душу, втайне наслаждаясь своей отвратительной способностью портить все, до чего дотронется.
Однако, даже зная о грядущем уделе дочери, Звева не находила в себе сил этому помешать. Она уже давно перестала бороться, и хотя ненавидела саму себя за слабость, не могла решиться даже на то, чтобы лишить себя жизни.
— Я пришла к вам, Антонио, делайте со мной что хотите, ведь я уже не человек, а лишь марионетка в ваших руках, — сказал Звева.
Стоявший перед ней мужчина ответил удивленным взглядом:
— Моя дорогая Звева… Что вы такое говорите? Вы же знаете, что единственное, о чем я действительно беспокоюсь, это ваше благополучие. И мое предложение преследует лишь одну цель — помочь вам, как я уже делал раньше.
— Да уж, помощь вы мне оказали просто неоценимую, — ответила она с ненавистью и отвращением.
Антонио сделал вид, что не заметил тона женщины.
— Ну же, не говорите так, вы прекрасно знаете, что я никогда не причиню вреда ни вам, ни вашей дочери. Поверьте, Стефано был бы счастлив узнать, что Империале вышла замуж за человека из рода Колонна. — Антонио разразился грубым смехом, который эхом отразился от стен, создав отвратительное ощущение, будто сам дьявол хохочет над своей жестокой шуткой.
Звеве показалось, что весь дом наполнился ним ужасным, мучительным звуком. Она поспешила сесть, не в силах справиться с головокружением, и мысленно взмолилась, чтобы Господь как можно скорее забрал ее к себе за грехи.
ГЛАВА 62
ГАБОР СИЛАДЬИ
Анконская марка, замок Джирифальк
Ждать пришлось долго, но этот день настал. Наконец-то она отомстит и успокоит свое черное сердце. Как долго злоба копилась в ней, не позволяя забыть о горькой обиде! Бьянка Мария смогла проявить терпение и вот теперь ждала известий об осуществлении своего коварного плана. Прошли годы, но гнев по-прежнему одновременно жег и леденил ее душу. Ярость ничуть не померкла и сделала молодую женщину способной на любую жестокость.
Бьянка Мария понимала, что ее поручение должно остаться тайной. Сейчас о нем знали двое: она сама и нанятый ею человек. Впрочем, ему она доверяла больше, чем самой себе, не сомневаясь в его безграничной преданности.
Поначалу у супруги Франческо Сфорцы были сомнения, но постепенно отважный венгерский воин очаровал и завоевал ее сердце.
Именно Габора Бьянка Мария и ждала, расположившись в гостиной, которую использовала в качестве приемной. Охваченная лихорадочным нетерпением, она уже не могла сохранять спокойствие. Вот-вот ей предстояло получить известие о смерти человека, давно занимавшего ее мысли.
Сына Перпетуи по имени Полидоро по приказу Бьянки Марии отобрали у матери. Ей хотелось заставить любовницу мужа страдать, принести сопернице в десять раз больше горя, чем та принесла ей. Даже по прошествии стольких лет, хотя ребенок находился далеко от двора семейства Сфорца, Бьянка Мария не чувствовала удовлетворения. Конечно, сын Галеаццо Мария, появившийся на свет через год после печальных событий, подарил молодой матери огромную радость, но рана в сердце по-прежнему не зарастала. Этот кровоточащий порез оставался таким же свежим, и в глубине души Бьянка Мария всегда помнила о нем.