Франческо Сфорца не собирался терпеть оскорбления жены: всему есть предел. Он раздраженно повысил голос:
— Что я должен был сделать, Бьянка? Вы забыли, что именно ваш отец натравил на меня Пиччинино и прочих кондотьеров, которые у него еще остались? Даже в день нашей свадьбы, на которую герцог не явился, мне пришлось перенести церемонию в деревню, поскольку я боялся, что на улицах Кремоны его наемники перережут мне глотку! Как можно доверять такому человеку?
— Но я же его дочь! Он любил меня, всегда любил. Отец заботился, чтобы я ни в чем не нуждалась, и всю жизнь защищал мать, так что не смейте отзываться о нем в таком тоне!
— Но я ведь говорю правду! Вы сами знаете, что Филиппо Мария Висконти мучился от зависти и думал только о себе.
— Конечно, он плохо обошелся с вами, я не отрицаю. Но вы должны были прислушаться ко мне, когда я просила поторопиться! Я знала, что отец доживает последние дни! А теперь Милан в руках Амброзианской республики. Власть захватили люди, не имеющие на нее никаких прав. Вы хоть знаете, что Антонио Саратико и Андреа Бираго, управляющий замком Порта-Джовиа и паж моего отца, не стали даже дожидаться его смерти, чтобы начать грабить замок? Герцог еще дышал, а они уже выносили кубки с драгоценными камнями и мантии из меха горностая. Потом их примеру последовали солдаты Альфонсо Пятого Арагонского, покидая крепость. А все, что осталось, попало в руки миланской черни, которая хочет сровнять с землей резиденцию Висконти! Вот как они отплатили своему герцогу, который потратил целое состояние на содержание армии для защиты неблагодарного простонародья!
— Да уж, миланцы обожали своего повелителя, — со злобной усмешкой бросил Сфорца.
Услышав эти слова, ослепленная гневом Бьянка Мария изо всех сил влепила мужу пощечину: ее ладонь звонко ударила по лицу знаменитого кондотьера. Щека Франческо Сфорцы окрасилась в пурпурный цвет.
— Это уже слишком! — прогремел он и выскочил из покоев, громко хлопнув дверью.
А Бьянка Мария присела на край кровати и залилась слезами.
Теплый вечерний ветерок колыхал полог кровати, и это легкое движение навевало мысли о приближении темноты. Раздался стук в дверь. Бьянка Мария не знала, сколько времени провела в оцепенении, но теперь она подняла голову и пригласила стучавшего войти. В комнате появилась одна из ее камеристок. Она вела за руку малыша Галеаццо Марию — довольно высокого для своего возраста ребенка с живым взглядом и длинными каштановыми волосами. Увидев мать, мальчик отпустил руку служанки и бросился к Бьянке Марии.
Она прижала к себе сына:
— Маленький мой, ты пришел к маме?
Галеаццо Мария кивнул.
— Матушка, что случилось? — спросил он, слегка наклонив голову.
— Ничего страшного, малыш, — успокоила ребенка Бьянка, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Чем ты сегодня занимался?
Мальчик, казалось, ненадолго задумался, а потом торжественно заявил:
— Вместе с мадонной Лукрецией я изучал географию моего герцогства.
Бьянка Мария погладила его по голове, совершенно растроганная. А потом к ней пришла мысль, что ее ребенок, возможно, никогда не взойдет на миланский престол. Впрочем, через мгновение она уже знала, за что нужно бороться. Вот ее единственное желание и главный долг: помочь супругу одержать победу и стать герцогом Милана. И тогда Галеаццо Мария однажды действительно получит все те земли, географию которых сейчас изучает. Мальчик чист сердцем и не заслуживает крушения надежд. А она сделает ради него все, что в ее силах.
— Вам лучше, матушка? — спросил малыш, глядя на нее огромными карими глазами.
Бьянка Мария улыбнулась, чувствуя, как рыцарская забота сына наполняет ее сердце нежностью:
— Да, рядом с тобой мне стало лучше.
— Не беспокойтесь, матушка, если что-то вас расстроит, я всегда вас утешу.
— Как же ты узнаешь, что я расстроена?
— Мне подскажет сердце, — произнес мальчик с уверенностью, не терпящей возражений.
— Дай тебя обнять. — Бьянка Мария снова против воли залилась слезами.
— А теперь почему вы плачете? — расстроенно спросил ребенок.
— Не переживай, сынок, это слезы радости, — заверила она.
Успокоенный, Галеаццо Мария кивнул.