Я опустилась на колени рядом с водителем и помогла ему снять маску. Как я и подозревала, судя по его жилистому телосложению и медленным движениям, это был проповедник Эванс.
— Вы в порядке? — обеспокоенно спросила я.
— Кажется кое-что все же пострадало, — простонал проповедник Эванс и несколько раз перевернулся, пока не принял более-менее сидячее положение, после чего прислонился к своему гольф-кару.
— У вас что-то сломано?
Он покачал головой, потирая локоть.
— Серьезно пострадала только моя гордость, — фыркнул он. — Раньше я до смерти мог напугать подростков, которые пробирались на кладбище. С сожалением вынужден признать, что, возможно, мне пора снять маску оборотня.
Я перевернула маску и это правда оказался оборотень.
— Какая жалость. Вы были довольно жутким в этой роли.
Проповедник Эванс улыбнулся.
— Что заставило вас, дамы, бродить по старым могилам в такой поздний час?
— Мы ищем сокровища, — заявила Оливия, подпрыгивая на месте.
— Только мы, кажется, не там ищем, — признала я. — Не знаете, где можно найти старое кладбище? Такое, чтобы оно находилось в северной части города, между моим домом и городом?
— Мы все осмотрели, — добавила Бернадетт. — Но на всех этих могилах есть надгробия. На той, которая нужна нам, должен быть деревянный крест.
— Вы не на том кладбище, — объяснил проповедник Эванс. — Вам следует поискать на одном из старых кладбищ, за которыми больше не ухаживают.
— Ясно, а есть такое к северу от города? — спросила я. — Где-то между центром города и моим домом?
— Ну, дайте-ка подумать, — задумчиво проговорил проповедник Эванс. — Насколько я помню, центр города раньше находился ближе к тому месту, где сейчас стоит гостиница. Оттуда, — он нахмурил брови, размышляя, — кажется, тогда вели только две дороги на север. — Он наклонился вперед и после двух неудачных попыток сумел встать на ноги. — У меня в церкви есть старая карта. Давайте посмотрим, смогу ли я ее найти.
— Вы не против? Уже очень поздно, — заметила я. — Мы можем вернуться завтра.
— В моем возрасте завтра я могу уже умереть. Кроме того, у меня бессонница. Я не усну до утра, что бы ни случилось. — Он стряхнул травинки с брюк и забрался обратно в свой гольф-кар. — Запрыгивайте. Я знаю короткий путь.
Мы все забрались внутрь, я села спереди.
Проповедник Эванс посмотрел на меня.
— Прежде чем тронемся, позвольте спросить: если мы найдем драгоценности, я могу рассчитывать на долю?
Я повернулась к Оливии на заднем сиденье. Она пожала плечами. Я снова посмотрела на проповедника Эванса.
— Конечно.
Как только эти слова сорвались с моих губ, гольф-кар рванул назад, на травянистое поле. Проповедник Эванс крутанул руль, развернулся на месте и помчался, вспахивая высокую траву перед нами.
Я вцепилась в поручни мертвой хваткой, пытаясь не выпасть из тележки.
Проповедник Эванс, свернув с поля, вывез нас на проселочную дорогу.
— Эта штука едет немного быстрее обычного гольф-кара! — крикнула Синда, зажатая между Оливией и Бернадетт сзади.
— Я попросил Эрика Додда установить на него четырехцилиндровый двигатель, — прокричал в ответ проповедник Эванс, обернувшись через плечо.
Я схватилась за руль, когда гольф-кар съехал с дороги в высокую траву, и вернула его на тропинку.
— Спасибо, — поблагодарил проповедник Эванс перед тем, как резко повернуть руль влево и нажать на тормоз.
Из-за резкого поворота я вылетела из кресла, упала на землю и покатилась по газону. Немного придя в себя, я поняла, что Бернадетт тоже выбросило из тележки, и она стонет в нескольких метрах от меня.
— Ты как? В порядке? — спросила я, подползая к ней.
— Нет, я не в порядке! Этот старик выжил из ума. Кто-то должен избавить его от страданий.
— Некоторые сказали бы то же самое о тебе, — хмыкнула Оливия, протягивая Бернадетт руку.
Бернадетт пробормотала несколько ругательств, но позволила Оливии помочь ей подняться.
— Дилетанты, — фырнула Синда, следуя за проповедником Эвансом через заднюю дверь церкви.
Я поморщилась, поднимаясь с земли, и взглянула на свое колено. Наверняка из раны снова пошла кровь, но, к счастью, на мне были рабочие джинсы, а не что-то из моей новой одежды.
Неуклюже прихрамывая, я побрела по траве к двери вслед за Оливией.
Внутри церкви мы медленно спустились за проповедником Эвансом в подвал. Я никогда не была в подвале, хотя знала каждую комнату наверху.
Он подошел к металлической двери и открыл ее.
— Ну вот мы и на месте, — радостно заявил он, заходя внутрь и включая свет.
На всех поверхностях в подвале лежали стопки бумаг, некоторые из них были белыми, а какие-то пожелтели от времени. Все они были порядком перемешаны.
— Поиски займут целую вечность, — прошептала мне Оливия.
— Я все слышу, — проворчал проповедник Эванс, поворачиваясь, чтобы погрозить ей пальцем. — У вас, молодых, нет терпения. — Он отошел в дальний угол, отложил несколько бумаг и достал длинный рулон. — Вот она.
— Откуда вы знаете, где что лежит? — спросила я, оглядываясь по сторонам.
— Около сорока лет назад я начал раскладывать бумаги в алфавитном порядке. Этот раздел начинается с буквы «К». — Он поднял свернутую бумагу. — «К» — это карты.
— А этот раздел? — спросила Синда, указывая направо от себя.
— «П» — пожертвования, пекановые маффины и постройки.
— Пекановые маффины? — переспросила Бернадетт.
— Старый семейный рецепт, — пояснил проповедник Эванс, разворачивая карту поверх стопки бумаг высотой по пояс. — Ладно, вот она. Этой карте около ста лет, но думаю мы сумеем разобраться, что где было тогда.
Мы с Синдой переглянулись, но обе схватились за угол карты, удерживая ее открытой.
— Давайте-ка посмотрим, — протянул проповедник Эванс, доставая из нагрудного кармана рубашки очки. — О боже. Кажется, я разбил свои очки.
Правая линза его очков определенно треснула.
— Пусть Давина посмотрит, — предложила Оливия, взяв карту в свои руки. — Ей было видение о месте захоронения.
— Что ж, в таком случае... — пробормотал проповедник Эванс, отступил назад и незаметно перекрестился.
Я знала, что он не имел в виду ничего плохого, поэтому никак не отреагировала, хотя и заметила, что Бернадетт сердито на него смотрит. Я принялась изучать карту. Все теперь было совсем не таким, как раньше, и мне потребовалось некоторое время, чтобы найти что-то знакомое. Как ни странно, первым местом, которое я узнала, стал особняк Зеннеров, стоявший посреди северной части города, без каких-либо других домов вокруг.
Я провела пальцем по единственной дороге, ведущей обратно в город, и заметила небольшой квадрат, отмеченный крестом.
— Это церковь?
Проповедник Эванс прищурился и кивнул:
— Да, это старая церковь. Сейчас это полуразрушенное здание, но я знаю, где оно находится. И уверен, что там есть несколько безымянных могил. — Он направился к двери. — Мы можем поехать на гольф-каре.
— Только если я буду за рулем, старый дурак, — огрызнулась Бернадетт, выходя вслед за ним.
Остальные последовали на выход, а я выключила свет и закрыла дверь.
Глава 34
К тому времени, как Бернадетт припарковала гольф-кар рядом с покосившимся строением с крестом на крыше, я решила, что ее манера вождения в два раза страшнее, чем у проповедника. И порадовалась, что мы недалеко от моего дома, уж лучше пройтись пешком, чем снова рисковать жизнью в гольф-каре.
С фонариком в руках, я огляделась. В это время года кусты уже должны отцвести, но они были густыми и высокими. Я попыталась вспомнить видение и определить направление, в котором шла Мадлен, когда покидала могилу.
У входа в церковь я покрутила головой по сторонам и, кажется, выбрав правильную дорогу, двинулась вперед.