Юля не понимала, как люди до сих пор их путали. Они же такие разные! Прям как… август и октябрь!
– Кстати… – протянула Юля. – А где Августина? С ней все в порядке? – Она понимала, что, возможно, лезет не в свое дело, ведь их дружба не распространялась за пределы института, но одногруппница не появлялась на учебе уже полтора месяца, не вышла после летних каникул. Вдруг что случилось.
– Да, в полном, – не моргнув и глазом, соврала Октябрина, рассматривая облупившийся лак у себя на ногтях. – Скоро вернется. И нам тоже бы надо. Хотелось бы сегодня все закончить.
– Ладно, пойдем. – Юля спрыгнула с подоконника, чувствуя, что ей что-то недоговаривают, но дальше донимать подругу расспросами не стала.
Гурман влетел в кабинет за пять минут до конца пары, но это не помешало ему успеть в пух и прах раскритиковать все работы.
– Срочно переделать! – гаркнул он, едва взглянув на мольберт Юли. – Я как будто учитель ИЗО в школе! – добавил он, посмотрев на работу Октябрины, и со страдальческим видом потер виски.
– Это плохо? – усмехнулась Октябрина.
– Отвратительно, – сощурился Гурман.
– А если я сделаю так? – на этих словах она пальцем растушевала свою аккуратную штриховку.
«Сумасшедшая!» – восхитилась про себя Юля.
Гурман молча снял с мольберта работу, разорвал ее на четыре части, бросил их своей студентке на колени и вышел из аудитории.
– Но это того стоило? – хихикнула Юля.
– Определенно, но я его скоро прикончу… – Октябрина разорвала часы своей жизни на более мелкие кусочки. – Юль, у тебя нет знакомого адвоката, случайно?
– Только врачи. Хочешь, положим его в психушку? У меня как раз дед там работает.
– Мне кажется, он уже там на учете стоит. Считает себя Ван Гогом или Дали.
– На БЖД идем? – Юля скинула пенал с карандашами в сумочку.
– Я что, похожа на сумасшедшую?
«Вообще-то да», – подумала Юля, вспоминая выходку подруги, но вслух ответила другое:
– И что за придурок поставил его четвертой парой?
– Вот-вот, к тому же на четвертом курсе!
Вместо последней пары Юля отправилась на поиски своего научного руководителя. Еще месяц назад ее похвалили за патриотизм и тягу к изучению истории костюма родного края. А потом добавили тему, что нужно чуточку сузить. Парадокс. Тема сужается, а количество строчек, что она занимает, лишь увеличивается.
Наконец-то научрук на одну из тем сказал заветное: пойдет. Начинался самый ненавистный этап. Поиск теоретической базы. Как будто кому-то здесь непонятно, как шьются костюмы. Нужно же выполнить всего два простых шага:
1) берем;
2) шьем.
Откуда взять еще страниц двадцать теории, Юля не понимала. Ну почему нельзя начать сразу с эскизов и построения выкроек?! Хотелось биться лбом о стену.
Когда Юля вернулась домой, она валилась с ног от усталости. Общение с научруком и мысли о предстоящих поисках теории высосали последние силы. Но вместо того чтобы рухнуть на кровать в своей комнате, пошла на кухню. Помыла оставленную с утра посуду и принялась за готовку ужина. Поставила курицу с овощами в духовку, включила таймер. У родителей после работы сил на это будет явно еще меньше.
После ужина в компании родителей и их больничных историй Юля вернулась к себе в комнату.
Разумнее было найти парочку статей на одном из ресурсов, ссылки на которые только что прислал научрук, но Юля открыла приложение для рисования и создала новый холст. Вот сначала сделает парочку быстрых набросков, а потом уже за дело. Она знала, что это ошибка, но от намеченного плана отступать не стала. А потом написал Макс, и Юля решила, что раз дедлайны еще не горят, то можно отложить эти дурацкие статьи до лучших времен.
Макс
Как учеба?
Юля
Ооооооо… мы начинаем наш вечерний получасовой подкаст.
Трындеть Юля могла бесконечно. Чуть ли не ежесекундно она отвлекалась и соскакивала с мысли на посторонние темы, а потом еще долго не могла вспомнить, на чем же остановилась. Но в этот раз Гурман разозлил ее настолько, что она даже почти не отошла от того, какой же он самовлюбленный индюк и как ее бесит. За все годы учебы он занимал почетное первое место среди самых отвратительных преподов. Сразу после него шла Жаба Витальевна (как Жанна Аркадьевна из «Моей прекрасной няни», только еще хуже). Она преподавала эстетику, хотя, судя по внешнему виду и поведению, совершенно не понимала, что значит это слово. Но это совершенно другая история.