Но таково уж противоречивое свойство зрительных отделов мозга, что как раз опечатка нередко становится барьером, заставляющим глаз останавливаться... и соображать. Ряд психологов считает, что мыслительная деятельность только тогда и начинается, когда возникает какая-нибудь задержка. Когда действие протекает беспрепятственно, у человека нет оснований задумываться.
Это же чудесно, что работоспособность нашего зрительного аппарата повышается, что называется, его сопротивлением окружающей среде. Восприятие складывается, таким образом, не только из положительно действующих, но и отрицательных моментов, которые «режут глаз» так же, как диссонанс в музыке «режет слух».
На одной из улиц небольшого европейского города висел щит с отчетливой надписью крупными буквами «Водитель, стоп!» Это шаблонное предупреждение настолько примелькалось, что многие водители автомашин просто не обращали на него внимания и на полной скорости мчались дальше. Тогда психологи предложили сделать в надписи нарочитую ошибку: «водитель, спот!» И будто бы после этого все без исключения машины стали останавливаться.
Оставляя это курьезное сообщение на совести редакции газеты, перепечатавшей его из иностранной прессы, следует признать, что здесь хорошо схвачена важная психологическая особенность, которая систематически проявляется в процессе чтения. Мы, вероятно, так же без остановки мчались бы взглядом по наезженной дороге печатного текста, если бы не наталкивались на что-то необычное — перевернутую или не туда поставленную букву, нелепицу в словах, вообще какой-то непорядок в изложении или что-то противоречащее тому, к чему мы привыкли.
После всего сказанного, после того как мы на ряде фактов удостоверились в чудесных свойствах нашего доброго проводника по печатным строчкам, не умолчав и о его, осторожно заметим, «недоработках», — нетрудно прийти к несколько парадоксальному выводу, что положительный результат в зрительной работе зависит не столько от возможностей глаза, сколько... от нас самих! Посмейте-ка пристыдить его за пропущенную ошибку (а ведь в десятках книг походя ссылаются на несовершенство зрительного аппарата человека), и вы можете услышать в ответ мораль из басни Крылова: «Нет, стыдно-то не мне, а стыдно лишь тому, кто не умел понять, к чему я годен!»
Знаменитый девиз И. П. Павлова «Наблюдательность и наблюдательность» реже всего приходит на ум во время чтения. Читать и наблюдать, казалось бы, разные вещи. Психологи изучают различные типы чтения, но говорят либо об обычном, беглом чтении, без углубления в содержание, либо о серьезном чтении, ставящем целью изучение вопроса, о котором трактует статья или книга. Эмоциональный тип чтения, рассчитанный на художественное восприятие текста, кажется несовместимым со строго аналитическим (корректорским) чтением, имеющим целью проверку правильности текста с формальной, прежде всего орфографической стороны [128, с. 88].
Одним словом, каждый читает по-своему в зависимости от того, что намерен получить от книги и дать ей сам. Изрядную группу читателей составляют те, кому по роду их деятельности положено находить в тексте и устранять допущенные ранее ошибки. Не думайте, что это сравнительно узкий круг редакторов-текстологов и корректоров. Нет, в числе их и учителя, проверяющие тетрадки учеников, и сверщики телеграмм перед вручением их адресатам, и художники-плакатисты, и представители ряда других профессий. Все они образуют особый тип читателей, который мы, соединяя понятия «читать» и «наблюдать», назвали бы читателем-наблюдателем.
Читатель-наблюдатель — это, возможно, высший тип читателя, наиболее рационально использующий ресурсы своего зрительного аппарата, включая зрительную память. Это читатель, который в наибольшей степени развил в себе способность к «визуальному мышлению» (по термину итальянского художника Эудженио Карми, работающего над этой проблемой) [121, с. 27]). Яркий, поистине уникальный образец такого читателя-наблюдателя представил профессор А. Р. Лурия в завоевавшей широкую популярность «Маленькой книжке о большой памяти».
Ученый имел возможность долгие годы наблюдать человека с выдающейся памятью. По меткому выражению автора, ум этого человека работал с помощью зрения (у рядовых людей, наоборот, зрение работает с помощью ума). В нем не надо было развивать наблюдательность — она составляла неотъемлемое прирожденное свойство его ума [69, с . 54] .