– Ива Даньянова, аспирантка истфака МГУ, вцепилась мертвой хваткой в эту тему.
– Давно?
– Да уже с год. Потом этот профессор Асвальд Хансен из Стокгольмского университета.
Тут уж чувство близкой опасности взорвалось в моем сознании красным мерцающим сигналом тревоги.
– Профессор Хансен, – протянул я. – Знакомая величина.
– А мне не очень. Никогда до этого лично с ним не сталкивался. Читал как-то его статью – довольно примитивный западный эгоцентрический взгляд на мировые культурные процессы. Но в общении забавный экземпляр оказался. Довольно бойко изъясняется по-русски.
Я вытащил эйч-фон из своей наплечной кожаной сумки, с которой не расставался. И вскоре нашел на сайте Стокгольмского университета фотографию профессора.
– Он? – протянул я Сартакову эйч-фон.
Главный хранитель озадаченно посмотрел на изображение. И неожиданно заявил:
– Похож, но разрез глаз другой, ушная раковина…
– Вы специалист по описаниям внешности?
– Увлечения молодости и фотографическая память, – Сартаков озадаченно отодвинул эйч-фон. – А кто же это был? И что вообще делается? Вы что-то недоговариваете?
– Несомненно, – я продемонстрировал удостоверение. – ФСБ. Майор Анатолий Казанцев.
– Как известный фантаст.
– Да, был такой. Но я не он, – хмыкнул я.
– Беру обратно свои слова, что чудес не бывает. Офицер ФСБ выспрашивает о Свитке Тамаха ан Тира. Это ль не чудо?
– Уверяю вас, это просто неинтересная служебная обыденность… Будьте добры пойти мне навстречу.
– А что я могу?
– Держать в тайне нашу беседу – это само собой разумеется. И еще – сейчас к вам подъедут наши специалисты. Составите с ними фоторобот профессора. А сейчас мы поищем его на внутренних видеокамерах музея.
– С камерами не выйдет. Именно в этот день был сбой, и информация не сохранилось.
– Удивительное совпадение.
– И, к сожалению, сейчас я уезжаю. В Департаменте культуры Москвы совещание, я не могу его пропустить. Потом встречаюсь с моим бестолковым аспирантом. Затем оцениваю старинную рукопись – я ведь внештатный консультант Московского торгового антикварного дома. Время терпит?
– Не терпит.
– Тогда сговоримся на том, что я жду ваших людей у себя дома. Все равно, даже если незамедлительно отложу все дела, толку с меня никакого – буду весь на взводе, не сосредоточусь должным образом. А около десяти вечера я буду на своей квартире. Дочка во Франции, с женой в разводе. Живу один. Там нам никто не помешает.
Я прикинул. И, правда, несколько часов ничего не решают. Может, так даже лучше. В спокойной обстановке ребята так вывернут Сартакова наизнанку, что он даже сам не поймет, что происходит. Задокументируют. Заставят подписать кучу бумаг. Не думаю, что он нам понадобится в дальнейшем, но на всякий случай.
– Хорошо, – согласился я без особой охоты.
– Мой адрес…
– Садовническая, восемнадцать.
– Точно, – кивнул Сартаков, немножко помялся и произнес: – Скажите, а что-то действительно серьезное происходит?
– Надеюсь, что нет. И уж вам точно бояться не стоит.
– Да я как-то и не боюсь, – с оттенком сомнения в голосе произнес Сартаков.
Понимаю его состояние. Он, человек раритетов, книг, букв и иероглифов вдруг по делам минувших тысячелетий мог оказаться замешанным в какую-то неприятную историю. Большой мир, от которого он спрятался в глубине веков, решил напомнить о себе…
О том, что бояться не стоит, я лукавил. Бояться очень даже стоило. Потому что, похоже, на моем пути появился дест. А где дест – там сплошная зона опасности…
Глава 5
Изделие мебельных дел мастеров восемнадцатого века не только радовало глаз прекрасной резьбой, отделкой из серебра и позолотой, но и было отлично отреставрировано. Тучный смуглый хозяин респектабельного антикварного салона в Сарагосе болезненно поморщился, когда на эту изразцовую столешницу я со стуком поставил кейс, груженый внушительной суммой денег.
Кого другого наличие в руках такого богатства взволновало бы, может, даже до икоты. Но мне было совершенно все равно. Деньги для меня не значили ничего. Они лишь средство для достижения поставленной мне куратором цели. Сто долларов или миллион – между ними никакой разницы. Главное, чтобы они были достаточными для выполнения задания и изъятия Предмета.
На этот раз Предмет представлял собой примитивную старинную китайскую фигурку богини плодородия. Не слишком уникальная и ценная по меркам антикварного рынка вещь, а покупал я ее втридорога. Мои кураторы по поводу такой невыгодной коммерции не печалились. Иногда за пустую безделушку они готовы были выложить все богатства мира, до которых только могли дотянуться. Почему? А кто их разберет.