– Да иду. Или ты считаешь, это так легко? – прокричала Кара, поворачивая защёлку.
Замок щёлкнул, дверь распахнулась, и взору девушки предстал констебль в чёрной форменной рубашке с короткими рукавами.
– Мисс Кара Берг? Констебль Оливер Доусон. Разрешите войти?
– Можно подумать, я могу вам помешать!
Констебль протиснулся в дом мимо кресла, взял его за ручки и хотел было откатить девушку в гостиную, но не тут-то было. В ногу, чуть повыше щиколотки, ему впились собачьи зубы. Зверь был добрым псом, до определенного момента. И этот момент наступил. Констебль Доусон разжал руки, кресло откатилась вперёд, а в молодого человека врезалось что-то лохматое и коричневое. Раздался грохот. Когда Кара смогла развернуться, то увидела, что констебль растянулся на полу, на его груди сидит и молча скалится Гастон, а Зверь со вздыбленной шерстью следит за руками и рычит при малейшем движении.
– Мисс Берг, – прокряхтел констебль
Рычание Зверя наполнило прихожую.
– Зверь, Гастон. Фу, рядом. – сказала Кара.
Псы посмотрели на девушку как на любимое, но неразумное дитя. Так это умеют делать только матери и безумно любящие своего хозяина собаки. Посмотрели и продолжили делать всё по-своему.
– Кому сказала, рядом.
«Кара! Приди!» – вдруг раздалось в голове девушки. Это был низкий гортанный шёпот. Девушка дёрнулась и стала прислушиваться, её зрачки расширились.
«Кара! Мы ждём! Ты нужна нам!»
«Что за чертовщина», – мелькнула мысль.
«Кара! Приди! Освободи нас, и ты снова сможешь ходить».
«Ха. Похоже, всё, сбрендила»
«Кара! Море зовёт. Мы ждём»
Девушка тряхнула головой, отгоняя наваждение. Закрыла глаза и стала, сморщившись, тереть рукой лицо. Псы продолжали держать констебля распростёртым на полу.
С подошвы форменного ботинка на пол стекла бурая маслянистая капля. Коснувшись ламината, она закрутилась ртутным шариком, набирая обороты. По прихожей разнёсся тонкий едва слышный визг: люди сморщились, словно от резкой зубной боли, а псы испуганно стали озираться по сторонам. Шарик поднялся над полом на пару дюймов и, разделившись на три части, полетел к своим целям: собакам и их хозяйке.
Каждая из частей шлёпнулась на свою жертву и мгновенно впиталась в кожу. Белки их глаз подёрнулись радужной дымкой.
– Гастон! Фас! – глубоким чужим голосом произнесла Кара.
Псы посмотрели на хозяйку затуманенными глазами и выполнили приказ. Гастон рванулся вперед и мгновенно сомкнул свои челюсти на горле констебля. Несорвавшийся крик боли и ужаса сменился кровавым пенящимся бульканьем. Тело Оливера Доусона билось в предсмертных судорогах на полу, разбрызгивая кровь из прокушенных жил, орошая стены, псов и Кару.
Девушка подняла к лицу забрызганную руку, посмотрела на неё – в глазах пульсировала ржавчина, – и облизнула. По телу разлилась волна тепла, затем миллиарды иголок вонзились в её бесчувственные ноги, и Кара ощутила каждую клеточку своего, казалось бы, уже одеревеневшего тела.
– Кара! Что происходит? – испуганный голос Тима раздался с улицы.
Девушка услышала торопливые шуршащие шаги по гравийной дорожке.
– Зверь! Фас! – губы Кары тронула зловещая улыбка.
Чёрный пёс поднял голову на Тимоти Далтона, и человек отшатнулся. Глаза лабрадора были словно отлиты из чугуна, окислившегося под осенним небом Канады. Сжавшись в комок, Зверь сорвался с места пущенной стрелой. Тим едва успел поднять руки в защите, как клыки животного пробили ему трахею. Он не удержал равновесие и грохнулся на крыльцо.
Кара усмехнулась, крутанулась в кресле и скатилась на нём по пандусу мимо агонизирующего врача. Когда она подъехала к забору, псы оставили в покое затихшие жертвы с развороченными глотками и затрусили рядом с хозяйкой.
За воротами псы схватили поводки, и до гавани Кидди-Види Кара добралась с ветерком.
«Кара! Приди! Мы ждём тебя!»
Голос в голове стал чётче. Разбился на сотню интонаций и оттенков. Звал к себе и рвал её разум на части. Манил свободой и болезненно теребил ржавыми пинцетами сознание девушки.
Псы остановились на верхней площадке лестницы, ведущей к пирсу с пришвартованной «Джердой». Кара привстала и шагнула вперёд, тут же упала на колени, и её вырвало бурой слизью. Рядом в судорожных спазмах корчились псы, извергая из себя желеобразную субстанцию цвета окислившегося чугуна. Их глаза кровоточили, постепенно светлея, словно кто-то выдернул пробку из ванны, полной ржавой воды. За несколько ударов сердца всё закончилось. Псы, взвизгнув, упали бездыханно, а Кара, охнув, вновь стала ощущать, что ноги постепенно немеют.