Как он убил ее? Да, конечно, он задушил ее…
Он взглянул на свои руки, изящные и ухоженные, руки типичного чиновника или художника, отнюдь не душителя.
Еще один звук неожиданно разорвал тишину — продолжительный свист, слегка приглушенный туманом. Возможно, это полицейский поднял тревогу, дав сигнал к погоне.
Слава Богу, нет. Это был сигнал локомотива, приближающегося к светофору, к которому одновременно приближалась ночь.
Кратт вскочил и бросился бежать.
Его никто не преследовал, но вдали засветились окна небольшого вокзала, к которому с минуты на минуту должен был подойти поезд из Лондона.
Офицер-полицейский опустил на рычаг телефонную трубку и некоторое время молчал, не сводя озадаченного взгляда с рухнувшего на стул Кратта.
— Так вы говорите, что преступление было совершено на Рейвен-стрит, господин Кратт?
Он назвал его господином, и его лоб пересекла глубокая морщина.
— Да, это небольшая улочка, которая выходит на Бот-стрит.
— Она не существует с войны, господин Кратт, ее снесла с лица земли немецкая бомба.
— Не может быть, — закричал Кратт. — Я клянусь вам… Женщину звали… О, Господи…
— Минутку, постарайтесь успокоиться. Сколько вам лет?
— Сорок… Но какое это имеет значение?
— И ваша бабушка…
Кратт заорал:
— Это так… Это моя бабушка… Теперь я знаю — это ее я убил!
Полицейский легонько побарабанил пальцами по телефонному аппарату.
— Господин Кратт, ваша бабушка действительно была убита на Рейвен-стрит тридцать пять лет назад… простите… ее мужем, то есть вашим дедом, который был очень плохим человеком. Его казнили, — добавил он, помолчав.
Он позвонил и попросил принести стаканчик бренди, который Кратту пришлось выпить.
— Вы вспомнили о своей бабушке, но очень нечетко, потому что тогда вам было всего несколько лет…
Кратт медленно избавлялся он нереальных воспоминаний и постепенно, с трудом, возвращался к действительности.
— Мои родители никогда не рассказывали мне эту историю, — сказал он наконец. — Что это со мной было? Я был уверен, что это я совершил преступление, которое на самом деле совершил мой дед!
Полицейский ничего не смог ему ответить. Он ограничился советом:
— Возвращайтесь домой, господин Кратт. Отдохните, постарайтесь не думать об этой истории. Если возникнет необходимость, обратитесь к врачу.
Когда Кратт ушел, полицейский пробормотал:
— Говорят, что на детей ложится тяжесть преступлений, совершенных их родственниками до седьмого поколения. Бедняга… Да поможет ему Бог!
Тень в промежуточном порту
(L'ombre d'escale)
Вы действительно хотите увидеть дом, сэр?
Вопрос был задан по-английски, а это язык безупречно правильный, от которого несет школой, и он прозвучал в двух шагах от меня, хотя из-за ночной грозы я не смог разглядеть говорившую.
Просто тень, такая же, как множество других теней, населявших старый порт.
На северо-западе полыхало зарево огней Барселоны, такое яркое, словно там буйствовало ярмарочное празднество; на востоке в воде дрожали отражения позиционных огней торговых судов.
В темноте светились глаза, то красные, то зеленые, на верхушках мачт вспыхивали светлые звездочки.
Мои ноги запутались в траве, и услужливая рука помогла мне высвободиться.
— Благодарю вас, мадам, — сказал я, потому что эта рука была женской.
— Но вы действительно хотите увидеть дом, сэр?
— Ах, да, этот дом… Действительно, почему бы и нет?
Мне показалось, что стоявшее рядом со мной и замолчавшее существо испытывает чувство смущения.
— Мне кажется, сэр, что у вас возникло ложное представление о… Это обычный дом, одиночество внутри него такое же полное, как и вокруг… Вы действительно помощник капитана с «Эндимиона»?
Я повернулся к моему судну, на котором горели керосиновые фонари и рычали нутряными голосами лебедки, выгружая кардиффский уголь в портовые баржи.
— Да, это так. «Эндимион», углевоз из Халла. Я Ларкинс, старший помощник капитана судна. А вы?
— Господи, кто я… Какое это имеет значение? Я та, кто может показать вам дом.
Мое сердце сжалось, и я невольно отшатнулся, словно почувствовав отвращение.
— Вы имеете в виду дом, где убили Энди Рассела, бывшего до меня помощником капитана «Эндимиона»?
— Именно так, сэр.
— Почему вы хотите, чтобы я пошел смотреть на следы этого ужаса? Я немного знал Энди, это был отличный парень, но у меня нет долга перед его памятью.