А вот те, что передвигаются по земле… Это совсем другое дело! Но я не слышу их шагов. Наверное, они увязли в болоте… Да, есть над чем посмеяться: они увязли в болоте! Так что я могу спокойно выпить виски.
— Я живу возле большого западного торфяника. Не знаю, кому он принадлежит — может, Дании, а может, Германии. Там не увидишь приезжих; люди гнушаются этой землей, да и побаиваются бродить по квадратным милям болот, где земля трясется у тебя под ногами, словно ты идешь по студенистому телу дохлой медузы.
— Вы упомянули большой торфяник, — сказал Арн Бир. — Но, ради Бога, расскажите, что вы там делаете?
Чужак загадочно улыбнулся.
— Я ищу золото!
— Ха-ха! — ухмыльнулся Пиффшнюр. — Не смешите меня! Золото на торфянике!
Хольмер двинул его кулаком по голове, и Пиффшнюр сразу стал смирным и молчаливым.
— Да, конечно, — продолжал незнакомец, — все знают, что такое торфяник. Здесь не найдешь золотоносные жилы, которым Господь доверил хранить земные сокровища! Золото можно встретить в морских илах, в речном аллювии… Но, скажите, вы никогда не замечали желтые искры, вспыхивающие в комьях мокрого торфа?
— Да, — задумчиво сказал Арн Бир, — в синих глинах Кимберли дремлют алмазы… В илах Ориноко к корням мангровых деревьев прилипают самородки серебра…
— Вонючий ил Гвианы прячет золотую пыль и самородки, — с энтузиазмом воскликнул незнакомец, — а живая слизь цейлонских устриц ревностно защищает жемчуг!
— Скажите, а это золото можно получать с выгодой? — поинтересовался Хольмер.
Это магическое слово словно подхлестнуло участников разговора. Всех охватило лихорадочное возбуждение.
Незнакомец пожал плечами и не стал прямо отвечать на вопрос.
— Я все равно не собираюсь возвращаться туда, потому что оно пришло.
— Оно? — дружно прозвучал наш вопрос.
В этот момент буря снаружи немного утихла, и ветер перестал завывать за стенами нашей хижины, нашей таверны. Струи дождя и заряды града перестали ритмично отсчитывать секунды.
Незнакомец прислушался; он внимательно зондировал наступившую тишину.
Вдали раздался хриплый крик ночного козодоя.
— Я построил на краю торфяника, — начал незнакомец, — хижину из толстых бревен, прочную и надежную, словно небольшой блокгауз. Я опасался появления людей.
Какая глупость! Кто кроме меня мог догадаться о существовании сокровищ в грязи? Откуда мог появиться достаточно сумасшедший путник, готовый с риском для жизни пробраться через ловушки дикой местности, пройти через пустыри и болота, чтобы напасть на меня в моей жалкой хижине?
Тем не менее, однажды вечером, когда над морем начали опускаться сумерки, я услышал шаги.
В тех краях шаги слышатся издалека, и каждый шаг отдается в вашем теле отчетливым толчком.
Если кто-то направлялся в мою сторону, то я, находясь в центре просторной плоской равнины, должен был давно увидеть темный силуэт гостя на горизонте.
Но я ничего не увидел, хотя, казалось, звуки шагов раздавались все ближе и ближе.
«Этого не может быть, — подумал я. — Скорее всего, шаги звучат только в моей больной голове».
Но скоро звуки шагов затихли, и ночь прошла спокойно.
Утром, осмотрев окрестности, я не обнаружил следов, и искренне посмеялся над самим собой.
Но через несколько дней шаги вернулись, и на этот раз они раздавались совсем близко от моей хижины.
«Вы не существуете, — подумал я. — И вы зря вернулись, так как вас нет в природе».
Но ночью я оставил гореть в хижине фонарь, и тени в углах до утра исполняли тревожный танец, мешая мне заснуть.
На следующую ночь шаги приблизились вплотную, и остановились перед моей дверью.
«Следующей ночью, — подумал я, — это существо постучится в мою дверь, а еще через ночь попытается войти. Спасут ли меня силы небесные?»
Так и получилось. Вечером кто-то постучался в дверь хижины. Пять легких ударов, быстрых и осторожных; я подумал, что так может стучать рука, каждый палец которой стучит независимо от других.
Рука за моей дверью! Рука, которая с каждой последующей ночью, с каждым очередным посещением стучала все сильнее, так что эхо этого стука продолжало до утра звучать в моей хижине.
— И, наконец, вчера…
Незнакомец вцепился в руку Арна Бира; на гладком куполе его головы проступили пульсирующие вены.
— Так вот, вчера мне показалось, что, когда прозвучали пять ударов, хижина как будто вздрогнула пять раз, словно избиваемое животное… Это моя-то хижина из тяжелых бревен, глубоко уходящих в землю!