Пейзаж создавался игрой зеркал и выглядел весьма захватывающе в центре Лондона, насыщенного желтым туманом и копотью.
— Моя дорогая Бетти, ваша «Долина царей» мне понравилась. Особенно мне хотелось бы отметить постоянное стремление к точности. Эти надписи, несомненно, заслуживают изучения; мне показалось, что мраморная пластина с иероглифами, похоже, подлинная.
Все в целом выглядит более чем сносно. Я поздравляю вас.
Лорд Элмсфильд одобрительно кивнул головой и улыбнулся своей красивой племяннице, после чего обратил все свое внимание на шербет с дынями.
Бетти ничего не ответила дядюшке. Ее взгляд рассеянно скользил по лицам посетителей, сидевших за столиками из розового и зеленого мрамора.
Между столиками скользил бармен в белом смокинге, то и дело наклоняясь к столикам и наполняя из шейкера бокалы, подернутые изморосью.
— Это царский коктейль; знаменитый здешний бармен, Джим Хастон, никому не позволяет прикасаться к нему, — негромко сказал кто-то за соседним столиком.
Когда бармен оказался поблизости от столика лорда, Бетти жестом подозвала его. Подойдя, он почтительно поклонился.
— Вы сказали, Джим, что этот джентльмен бывает здесь почти каждый вечер?
— Именно так, миледи.
Синие глаза Бетти вспыхнули.
— Тогда пусть все будет так, как я сказала.
Хастон молча поклонился.
Опаловые лучи осветили центральную часть террасы, и невидимый оркестр негромко заиграл экзотическую мелодию.
На танцевальной площадке появились первые пары; помещение заполнилось ароматом восточных благовоний.
Бетти что-то шепнула дядюшке на ухо. На мраморном лице пожилого мужчины появилось удивленное выражение.
— О, Бетти! Стоит ли…
— Я все обдумала, я знаю, что мне нужно, и я хочу этого, — ответила девушка.
Наблюдателю со стороны могло показаться, что изящный профиль девушки на протяжении нескольких мгновений принадлежал таинственному сфинксу, явившемуся из мрака тысячелетий.
— Вы можете совершенно свободно распоряжаться своим поведением — и своей судьбой, Бетти, — спокойно произнес лорд и вернулся к своему шербету, словно ледяной ликер был для него гораздо важнее прихотей племянницы.
В этот момент появившийся в зале незнакомец пересек танцевальную площадку и расположился за небольшим столиком поблизости. Бетти, казалось, не заметила его; притворно неловким движением руки она сбросила на пол бокал.
Джим Хастон поспешил заменить его.
— Очень хорошо, миледи, — прошептал он, хотя никто ни о чем его не спрашивал.
— Мсье?
Роуланд Харлисон поднял взгляд и увидел, что бармен пристально смотрит на него.
— А, это вы, Джимми! Принесите мне, пожалуйста…
Хастон почтительно улыбнулся.
— Одна дама здесь просит вас научить ее новому танцу царей, который только что представил публике наш маэстро.
Харлисон встал.
— Скажите даме, Хастон, что я к ее услугам.
Зал погрузился в розовый сумрак. Только танцевальная площадка была залита ослепительным светом.
— Танец царей! — возвестил чей-то голос.
Кабильские флейты начали мелодию на высокой ноте.
Великолепная белоснежная рука, казавшаяся полупрозрачной, опустилась на плечо Роуланда.
Взгляд юноши скользнул по обнаженной руке вверх, к плечу, перечеркнутому полоской белого шелка, потом поднялся еще выше, к светлому лицу, на котором сияли самые прекрасные в мире глаза.
— Харлисон, я ждала тебя, — сказала Бетти Элмсфильд, увлекая молодого человека к центру танцевальной площадки и подчиняя его движения странной томной мелодии.
— Я была несправедлива… Я вела себя мерзко, отвратительно… Я хочу, чтобы ты простил меня… Я надеюсь на это!
Роуланд больше, чем когда-либо, почувствовал себя ребенком, свалившимся с Луны.
— Я не могла забыть тебя после нашего путешествия на «Джервисе»!
Она задыхалась. Ее речь звучала прерывисто, невыразительно; ее глаза сверкали невыносимо ярко. Она обращалась к нему так непринужденно, словно они были давно и близко знакомы, хотя подобной близости между ними никогда не существовало.
— Мисс Элмсфильд, все, что вы говорите, настолько неожиданно… — неловко пробормотал Харлисон.
Он замолчал и прикусил губу; ногти девушки вонзились, подобно небольшим лезвиям, в его руку.