Принеся аптечку, бинт и нитки с иголкой я начала его спасать, сделав заметку на потом, если он проснется и выживет вообще, чтобы он рассказал о том, кто он вообще такой и почему сидит у меня, а не в своём Асгарде.
Рана обработана антисептиком, осколок вынут и выкинут от греха подальше, рана на груди заштопана вполне ровно и перевязана плотно бинтом, ссадины и раны на лице и рёбрах обработаны и зашиты тоже, а я усталая уселась в кресло, не намереваясь вообще вставать. Ну не привыкла я лечить — скорее наоборот.
Надеюсь, я всё сделала правильно, а то будет обидно. Столько работы, а эта скотина умрёт. Теперь нужно подождать, пока оно очнётся. На диван я его решила не перекладывать, во-первых — обойдется, а во-вторых — я его просто не подниму. Я ему жизнь, в каком-то смысле спасла, ему хватит.
Прошло полчаса, как Локи стало хуже, он был в бреду, что-то бессвязно бормотал, периодически выгибался спиной. Я старалась его как-то удержать, что было весьма проблематично. Обычная девушка и тяжеленный мужчина. В итоге он успокоился и вроде уже даже спал, а я просто развалилась полу недалеко от него и раздумывала, о том, зачем я ему вообще помогаю...
Может, это организм решил перестать быть бессердечным существом и кому-нибудь помочь? Хотя, вряд-ли, возможно, мне просто скучно и я хочу экстрима. Зачем уже размышлять, когда я уже ему помогла? Проснется — расспрошу у него про это всё, а потом пусть катится на все четыре стороны. Мне проблемы не нужны.
Мне становится хуже. Головная боль и еле подрагивающие руки. Может это стресс?…
Нужно успокоиться…
Спустя три часа и большая часть первого том "Дон Кихота", Локи зашевелился, я же осталась наблюдать со стороны и ждать реакции. Ещё спустя пару кряхтений и покашливаний, он открыл глаза и повернул голову в мою сторону.
Выглядел он вполне спокойно, будто только что он не валялся с дырой в груди. Стало понятно, что начать разговор он не собирается, поэтому я взяла инициативу в свои руки:
— И как это понимать? Ты вваливаешься на моё лестничное крыло с дырой в груди и плюс в полуживом состоянии. И теперь главное, — я говорила спокойно и уверенно, во-первых, что не было заметно моего состояния, а во-вторых, чтоб он понял меня, так как возможно он после обморочного состояния с трудом меня понимает, я продолжила в угрожающей манере, — какого чёрта это было?
Он смотрел на меня пару секунд и после того, как видно, по моему взгляду понял мои истинные намерения, он сказал всего-лишь три слова:
— На меня напали, — и спокойно обратно улёгся. Мне этот ответ не понравился:
— И это всё? И долго на тебя будут так нападать, и сколько ты будешь так ещё вваливаться в моё жильё без приглашения? — холодно посмотрев на него, я начала ждать, а он будто и не замечал моего взгляда на себе. Или делал вид, что не замечает.
Понимая, что от него я ничего не добьюсь, я спокойно переступила через него, не замечая яростного взгляда и направилась на кухню снять стресс. Но думаю сейчас мне не до сигарет. Врач сказал, если состояние ухудшится, то мне нужно будет выпивать особенные таблетки. Меня трясет, кружится голова, чувствую, как на лбу выступила испарина и в глазах будто туманная пелена.
Достав эти злосчастные таблетки и запив их водой, я опустилась на пол, ожидая результата…
Прошло уже около пятнадцати минут, а состояние не сильно улучшилось. Нужно добраться до гостиной. С трудом перебирая ногами и цепляясь за стены я прошла в гостиную. Трикстер уже лежал на диване и смотрел в потолок. Пришлось идти в сторону кресла. На последнем шаге ноги подкосились и я упала на колени, стараясь держаться, чтоб не распластаться на полу. Подняв голову я увидела озадаченный взгляд божества, который наблюдал за мной.
— Тебе плохо? — спросил он.
— Нет...всё нормально, — я старалась говорить уверенно, но голос всё равно дрожал и отдавал хрипотцой.
Я всё-таки села на кресло. Запрокинув голову назад я думала о своём самочувствии. С чем это может быть связано? Скорее всего, не из-за стресса. Тогда даже предположений нет. К доктору я всё таки схожу.
Я сидела ещё пять минут, но боль всё усиливалась. До такой степени, что пришлось сжать зубы так, что аж вены на шее запульсировали. Голова раскалывалась настолько, будто мозг режут раскалённым ножом. Адская боль. Она стала настолько нестерпима, что я закричала, хрипло, пугающе, будто крик из преисподни.