— Как я понимаю, ты все проблемы решаешь подобным образом? — иронично спросил я, скрещивая руки на груди.
— Не всегда. Сегодня есть повод, — сказала она заплетающимся языком.
— И где ты была? — я был недоволен. Я сел на диван, выжидающе посмотрев на неё.
— У врача, — устало ответила она. Из неё приходится выбивать информацию клещами. Это меня в край разозлило, но я старался быть спокойным, так как мои негодования ничего не дадут, она даже пьяная такая же саркастичная и непробиваемая. Под стать мне.
— И как я понимаю, результаты неутешительны? — и приподнял бровь, в своей излюбленной манере.
— Это не из-за таблеток, как я думала, у меня возможно развивается параноидальная шизофрения со всеми последствиями, — сухо сказала она. Я хоть не силён в диагнозах смертных, но это не повод безбожно напиваться.
— И это повод напиваться? Смертные, вы куда хуже, чем я думал. Из-за малейших проблем готовы впадать в панику, — проблема, недостойная моего внимания, но смертная так не считала, поэтому продолжила:
— Это, по-твоему, не проблема? У меня жизнь идёт под откос, я возможно буду всю жизнь сидеть на таблетках или в психушке, так и не прожив нормальную жизнь. А знаешь что самое необычное, я знала, что примерно так и будет, я была готова к подобному исходу событий, так как человек, который однажды уже побывал на кушетке врача, уже не сможет нормально жить. Может для Вас Богов — это сущий пустяк, но для нас — смертных — это имеет значение, — её мои слова сильно задели, но кто она такая, чтоб противиться Богу? Её шипение только сильнее меня разозлило. Она уже стояла на ногах, не так устойчиво, но выдерживая мой враждебный взгляд.
— Это проблема? Проблема? Я вынужден скрываться в низшем из миров Иггдрасиля и выслушивать твои причитания о твоей нелёгкой судьбе. Твой мир и твоя жизнь ничтожна. Ты никому не нужна и умрёшь в одиночестве, — я уже перешёл на крик, мне просто нужно выплеснуть эмоции, но она не поддалась на это. Но в её взгляде что-то изменилось, она знает о своей судьбе больше, чем кто-либо другой, но её это еле заметно ранило, но думаю, даже она бы это не признала. Она спокойно выстояла и привычной холодностью заявила:
— А твоя жизнь? Хотя как можно назвать жизнью вечные скитания? Ты признаешь только свою правду и ничью больше. Говоришь, что я жалкая, а ты разве нет? Как маленький ребёнок обиделся на родителей и подверг опасности всех, кому ты был дорог. Они в тебя верили, любили, но ты забылся в своей обиде и позволил этому всему вылиться наружу. На твоих руках кровь тысячей живых существ, а ты смеешь рассуждать ещё о моей жизни? Ты куда более жалкий, чем я, — она была зла, но на лица очередная маска. Теперь, то небольшое перемирие было нарушено. Она смотрит на меня с отвращением и презрением. Она просто разворачивается и уходит, оставляя последнее слово за собой. Секундный порыв - и ваза летит в стену возле её головы, но она не пугается, а только поворачивается и снисходительно говорит:
— Убери этот беспорядок. Ты всё-таки в моём доме, имей совесть, — и закрывает дверь.
Я обессиленно опускаюсь на диван и прикрываю глаза. Смертная права, я жалок. Во что я превратился? В затворника, который скрывается от мира, затворник без цели. Я не хотел думать о том, что если бы я не был бы обиженным ребенком, как бы всё изменилось. Это уже прошло и нужно двигаться вперёд. Судьба сама даст мне скоро цель, я это чувствую.
Настало следующее утро. Я спокойно сидел на кухне и пил кофе, наслаждаясь утренним солнцем и тишиной, но эту атмосферу разрушила смертная. И вновь этот дым. Мы так сидели некоторое время, ни говоря друг другу не слова, но вскоре она ушла, но я заметил в ней какие-то изменения. Но не придав этому значения, продолжил своё занятие.
Я услышал крик, побежав в гостиную я узрел такую картину. Смертная лежала на диване и кричала, а из её носа текла кровь. Подойдя к ней, я начал трясти её за плечи, чтобы она проснулась. Она успокоилась и открыла глаза. Я впервые увидел её слёзы, это было обескураживающе. Она никогда не позволяла себе слёзы в моем присутствие, даже тогда, когда у неё был приступ. Изумрудные глаза лихорадочно блестели и бегали по комнате, будто кого-то искали.
Ни я, ни она не знаем, что это было. Её голос был хриплый и приглушенный. Она былы будто неживая, её будто в один миг сломали и все маски слетели, открывая сломанного человека, потерявшего надежду. Мне стало её жаль, но я быстро выключил это чувство.
— Хватит…нет, — шептала она, раскачиваясь из стороны в сторону. Я не знал, что делать и как ей помочь, мне было невыносимо видеть её в таком состоянии. Я до сих пор не знаю, почему я вообще о ней пекусь? Кто она такая, чтоб привлечь моё внимание? Всего лишь смертная.