Наказание было так несправедливо, что Марина от обиды весь день не могла найти себе места.
А вскоре после этого Ковшов дал Марине первое самостоятельное поручение:
— Езжай на мебельную фабрику, добудь двести стульев для красного уголка. Погляжу, как ты развернёшься.
В голосе Ковшова явственно прозвучали ехидные нотки. Почему?
Это Марина поняла только на мебельной фабрике.
— Стулья? Ковшову? Не выйдет, — отрубил снабженец, к которому она обратилась за содействием.
— Не Ковшову, а заводу искусственного волокна.
— И говорить не хочу! Клюнуть на пустой крючок можно только раз. А потом — шалишь!
— Что же всё-таки случилось?..
Оказывается, несколько месяцев назад работники мебельной фабрики обратились к Ковшову с просьбой помочь отремонтировать на заводе два электромотора. Тот взялся, но попросил взамен произвести некоторые плотницкие работы в заводоуправлении — там как раз шёл ремонт.
Мебельная фабрика честно выполнила свои обязательства. Ковшов же ничего не сделал. Он тянул, обещал, обманывал. Наконец терпение мебельщиков лопнуло, они увезли свои так и не отремонтированные моторы.
— Вам надо было к нашему директору! — возмутилась Марина.
— А! — махнул рукой снабженец. — Это же Ковшов! Он и директору наплёл бы кошели с лаптями. И мы бы ещё стали виноватыми.
— Хорошо. Можете отпустить нам стулья или не отпустить — это ваше дело. Но моторы мы вам всё равно отремонтируем. Я добьюсь.
Говорить с Ковшовым было бесполезно. Марина выпросила у заведующего столовой грузовик и привезла моторы на завод. Пошла в комитет ВЛКСМ; вместе с секретарём комитета уговорила комсомольцев электромастерской отремонтировать моторы в неурочное время. Условились, что заработанные деньги пойдут на строительство заводского тира.
Ровно через десять дней торжествующая Марина привезла на мебельную фабрику отремонтированные моторы.
— Вот! Не думайте больше плохо о нас.
Озадаченный снабженец взялся рукой за подбородок.
— А я, по правде говоря, не очень верил… Много вам стульев нужно?..
Ковшов вовсе не обрадовался, когда Марина доложила, что поручение выполнено.
— Чуть не две недели убила на такую ерунду! И главное — где: на мебельной фабрике! Там же простак на простаке сидит и простаком погоняет…
Он явно злился, и Марина отлично понимала почему.
Странные отношения сложились у Марины с начальником. С одной стороны, Марина многому у него училась. Сама же она, со своей огромной работоспособностью и добросовестностью, освобождала его от множества мелких дел. Но, с другой стороны, у них вечно происходили столкновения. Кривить душой Марина не умела. И один на один, и на производственных совещаниях она критиковала «самодержавность» и «хитрую школу» начальника отдела. Ковшов хмурился, мрачнел, а потом брал слово и разделывал Марину так, что на неё было жалко смотреть. Ведь и у неё были недостатки. Ковшов умел беспощадно обнажать их и выставлять в таком свете, что они заслоняли собой все её достоинства.
Ковшов поручал Марине самые разнообразные дела. К одному только участку работы он не допускал её: к снабжению завода химическим сырьём.
Химикаты были святая святых отдела снабжения. Стулья, электролампочки, даже спецодежда — всё это не шло ни в какое сравнение с химикатами. Нет стульев — можно и постоять. А перебои в получении химикатов грозили остановкой всего завода. Вот почему Ковшов, никому не доверяя, полностью держал этот участок в своих руках. Начальник группы химикатов Пасечник, вялый, малоподвижный человек с унылым лицом и тихим голосом, по сути дела, только носил бумажки на подпись Ковшову и заказывал для него междугородные телефонные переговоры с заводами-поставщиками.
В конце лета у Ковшова стало пошаливать сердце. Стоило ему немного поволноваться, как он сразу же начинал часто и тяжело дышать, хватая воздух открытым ртом.
— Лечиться нужно, Степан Сергеевич, — говорили ему в заводоуправлении.
— Ничего, меня никакая хвороба не возьмёт. А потом, как оставить отдел? С купоросным маслом ещё не закончено. А они будут тут лодыря гонять.
Но всё же недуг оказался сильнее его. Однажды, вернувшись от директора завода, Ковшов позвал к себе Пасечника и Марину.
— Путёвка. — Он показал глазами на розовую бумагу, лежавшую на столе. — Заставляют ехать лечиться. Кисловодск или как там его. Завтра вылетаю. Чёрт знает что такое — никогда в жизни на курорте не был, а вот довели всё-таки.
— Совсем неплохо. — В голосе Пасечника слышалась зависть. — Отдохнёте, погуляете. Опять же нарзанные ванны…