Симпатичная, во всех отношениях, дама. В молодости, наверное, была первой красавицей. Но сейчас уже не Света. Точно — не Света, хотя молодится из последних сил.
— А в протоколе как мне писать? Света?
— Извините. Светлана Ивановна.
— Очень приятно. Хочу задать вам, Светлана Ивановна, несколько вопросов относительно вашего мужа.
— Бывшего мужа. Мы не живем вместе. Уже больше восьми месяцев.
— Не жили…
— Да, простите. Не жили.
— Можно узнать почему?
— Так сложилось. Это имеет какое-то отношение к его смерти?
— Не исключено. Смерть может иметь много причин. Отношения в том числе. Можете мне поверить. Через меня столько дел прошло, где близкие люди друг друга резали и стреляли из-за того, что что-то недопоняли. Жены — мужей, дети — родителей, братья — друг друга. Из-за сущей ерунды, из-за глупо брошенного слова. Или из-за денег, жилплощади, желания получить долгожданную свободу. Причин было множество. Итог один. Зарезанный, задушенный или с разможженной головой труп. Я бы вам рассказал.
— У нас не было уже никаких отношений, — с напором сказала Света. — Он ушел и всё!
— Почему вы расстались?
— Теперь это не имеет никакого значения.
— Для вашего бывшего мужа да.
Светлана вздрогнула.
— Мне необходимо понять, почему случился разрыв? В чем причина?
— Мы не сошлись характерами.
Следователь внимательно взглянул на Светлану.
— Чей характер не подошел? Ваш? Или его? Кто был инициатором ухода?
— Муж.
— У него кто-то был кроме вас?
— Я не знаю.
— Но вы можете предполагать.
— Нет. Думаю, что нет. Но я не могу знать точно.
— А после вас?
— А этого я знать не хочу. Это уже его жизнь, не моя. Он вправе был заводить себе кого угодно. Он свободный человек.
— А у вас?
— Что «у вас»?
— У вас кто-то был?
— Как вы смеете?
— Смею. Я веду следствие по делу гибели вашего мужа и должен досконально разобраться во всех предшествующих его смерти событиях. Если он покончил с собой, то на это должны быть какие-то причины. Просто так люди не стреляются.
— Я уже сказала: мы расстались восемь месяцев назад и я ничего не знаю!
— Но вам никто не мог запретить встречаться с ним позже. И что-то узнать или понять.
— Мы не встречались с ним больше!
— Я вынужден повторить свой вопрос. Относительно ваших возможных связей.
— Я не буду на него отвечать. Это моя личная жизнь, которая никого не касается. Слышите, вы!
Эпизод третий. Девять месяцев и одиннадцать дней до происшествия
Самый обычный корт. Но не из дешевых. Дорожки, сеточки, скамейки. Мужчины в белых шортах. Дамы — в коротеньких юбках. Стук ракеток по мячам. Выкрики, иногда довольно странные.
Парочки — партнеры по игре и просто…
Разговоры ни о чем, комплименты…
— Вы прекрасно выглядите. В этой одежде. С ракеткой.
— А играю?
Молодой человек замялся.
— Играете? Удар у вас точный. Правда, сила… Но, в конце концов, вы не мужчина, чтобы мячи плющить. А напротив, очень симпатичная женщина. Еще сет?
— Пожалуй. Хотя, боюсь, вы меня загоняете.
— Я буду стараться помнить о разнице в возрасте. Кстати, какая она? Лет десять? Я к тому, чтобы знать, какую поправку брать.
Дама озорно улыбнулась, взмахнула головой, так что кудряшки разлетелись, как капли, блестя сквозь солнце.
— Пусть будет десять… А поправок брать не надо. Я сегодня в форме.
— Вы всегда в форме.
И молодой человек легкой, пружинистой походкой пошел на подачу.
Два дня спустя после происшествия
— Владимир Семенович, можно?
— Что у вас?
— Надо утвердить текстовку некролога. Об Игоре Олеговиче.
Секретарша положила на стол распечатанный на принтере лист бумаги. «С прискорбием сообщаем о безвременной кончине нашего коллеги и друга Игоря Олеговича…»
— С прискорбием надо сообщать, что эта сволочь, прежде чем покончить с собой, увела со счетов… Сколько? Посчитали наконец? Где главбух?
— Я здесь.
— И что вы молчите?
— По предварительным прикидкам, что-то около пятидесяти миллионов рублей. Но там надо смотреть более тщательно…
— Пятидесяти! Миллионов! Раскидал по филиалам, а там перекачал в валюту и разогнал по зарубежным счетам. А половину снял налом! Со счетов мы, может быть, еще что-то выцарапаем, хотя не факт, а нал, считай, пропал с концами. Кто подписывал платежки?
— Он. И… я. Но это была обычная процедура, и он уверял, что вы в курсе…