Дарси в раздражении хлопнула здоровой рукой по постели, не чувствуя в себе сил противостоять его упрямству.
— Ложись со мной, — неожиданно предложила она.
Внизу послышалась возня и голос, полный недовольства:
— Ты совсем дурная? Спи уже.
— Ну и иди ты к чёрту! — Дарси устало закрыла глаза и устроилась поудобнее. — Застудишь спину — выхаживать тебя будет некому.
Локи шумно выдохнул, крепко ругнулся, но всё же поднялся на ноги, чем сильно удивил её.
— Чокнутая, ей богу! На самой живого места нет, — продолжал ворчать он, в то время как Дарси закусила губу, чтобы не выдать того, сколько неприятных ощущений ей пришлось испытать, когда она принялась медленно двигаться к краю кровати.
Они ещё долго возились, приноравливаясь друг к другу на узком пространстве, шипели и вздрагивали от боли, едва снова не вступили в перепалку, но, в конце концов, улеглись так, чтобы обоим было удобно, и затихли.
Дарси лежала спиной к Локи, согнув ноги в коленях и ставшим уже привычным движением прижимая ладонь к животу. Она спала слишком много, чтобы вновь быстро уснуть. Ей вспомнились события сегодняшнего дня и то, что она узнала о ведьмах и о Локи. Теперь это уже не казалось ей невозможным.
Дарси думала, что они обсудят это, как только останутся наедине, но вот они были одни, а её язык будто бы прирос к нёбу. Говорить с Локи по душам ей приходилось нечасто, а в свете последних событий всё стало только сложнее и запутаннее.
Она могла понять, почему он не рассказал ей правду тогда, пять лет назад, когда забрал её с собой из родного города. И сама Дарси не была с ним честна в то время. Но неужели за эти годы, проведённые вместе, спина к спине, будучи неразлучными ни в боях, ни в мирное время, Локи не нашел в себе сил рассказать ей правду о себе? Это значило лишь одно — он никогда не доверял ей полностью.
Не было у них никакой семьи. И любви не было. А значит, их связь была греховной и служила лишь удовлетворением своих низменных желаний.
Сейчас Дарси мечтала забыться сном, чтобы защитить себя от мрачных раздумий и выводов, которые она, очевидно, спешила делать. Эта выписка из архива и слова Мины вбили клин между ними и задели её за живое. Если в ближайшее время они не поговорят, ничего уже точно не будет как прежде. Вот только Дарси отчего-то страшилась этого разговора.
В неопределённом порыве она чуть было не заговорила прямо сейчас, прижимаясь спиной к его груди, но поперхнулась и умолкла, вслушиваясь в его замедленное, глубокое дыхание. То, что Локи никак не отреагировал на её потуги, ясно свидетельствовало о том, что он уже спал. И это давало Дарси небольшую отсрочку. В любом случае, подобные разговоры не следовало вести ночью, когда всё виделось совершенно в ином свете. Впереди их ждало много трудностей, но сейчас… сейчас они оба были в безопасности и вновь близки — достаточно было руку протянуть, чтобы ощутить тепло родного тела.
И Дарси позволила беспокойному сну овладеть ею на время.
========== Часть 8. Бегство ==========
Единственная свеча в комнате погасла ещё несколько часов назад, на горизонте уже теплился рассвет, а Локи всё ещё не спал, хотя за ужином выпил несколько стопок киршвассера. Пару раз за ночь он поднимался, чтобы утолить жажду и на некоторое время застывал напротив грязного окна, бездумно глядя на опустевшие улицы. Бессонница мучила его с тех пор, как Дарси стала временно проживать у лекаря. И, несмотря на то, что вскоре Локи всё же перестал проводить ночи в одиночестве и никогда не ложился в постель абсолютно трезвым, сон обычно не приходил к нему почти до самого утра, и эта мука продолжалась уже несколько недель.
Узнав о его недуге, Мина приготовила для него настойку из «убаюкивающих» трав и иногда это помогало, как помогали её неторопливые ласки, подаренные поздними вечерами после изнурительных и нескончаемых преследований нечисти, которой удалось скрыться в лесах после того памятного шабаша.
Рыжеволосая ведьма знала, чего хочет мужчина. Чего хотел он. Между ними была связь потусторонняя, мистическая – союз поганой крови. Локи не чувствовал к Мине никакой привязанности, нежности или даже признательности – ничего, кроме желания утолить свой естественный голод по теплу женского тела.
На противоположной стороне улицы, рядом с рынком, в доме лекаря в одном из окон плясал тусклый свет. Этот огонёк не исчезал из виду, даже когда Локи ложился в постель и закрывал глаза. Какая же то была мука – знать, что она близко и, вместе с тем, невероятно далеко. Как он мог обрисовать пальцем Луну и не приблизиться к ней ни на дюйм, также он смотрел на свет в её окне, в очередной раз обманываясь в своей непоколебимой уверенности в том, что всё ещё можно исправить.
Локи потёр пальцами подбородок. Что ему стоило? Одеться и спуститься вниз, покинуть душное помещение и нанести ей поздний визит. Вопреки её обвинениям, он скучал и думал о ней чаще, чем о чём-либо ещё. Говорят, Дарси теперь редко спрашивала о нём. А ещё, он слышал, что в последнее время новый мэр стал частым гостем в доме врачевателя. В последний раз, когда Локи навещал свою названную сестру, на подоконнике, рядом с её койкой в металлической банке стоял пышный букет полевых цветов.
Ей-богу, он не владел чем-то особенным, когда прибыл в Аугсбург. Всё, что у него было – это дело, дорога и верный спутник. Но теперь у Локи и вовсе ничего не осталось. Волей случая они пробыли здесь слишком долго и вот, пожалуйста – всё испортилось.
В последнее время он только и делал, что натыкался на пустые ведьминские избы – нечисть бежала на север, а это значило, что ещё немного - и ему будет абсолютно нечего делать в этой дыре. Сначала Локи ждал, когда Дарси окрепнет настолько, чтобы они могли пуститься в путь, но теперь он не был уверен в том, что всё будет, как он планировал. Быть может, ему следовало оставить напарницу в Аугсбурге, где её так тепло приняли те, кто ещё недавно присутствовал на едва не свершившейся казни? Быть может, это и был конец их истории?
Одолеваемый мрачными мыслями, Локи вернулся в постель. Прикрыв глаза ладонью, он невольно вслушивался в дыхание Мины, у которой в отличие от него проблем со сном никогда не наблюдалось. Она была красивой, изгибы её тела – соблазнительными, а во взгляде никогда не читалось укора. И хотя Мина быстро ему надоела, всё же Локи по-прежнему принимал её у себя в постели – так он поддерживал иллюзию того, что он всё ещё был свободным и имел над собой власть. Но наступало утро, Мина исчезала, и Локи понимал, что вряд ли он сильно расстроится, если следующей ночью она не появится на пороге его комнаты.
Дарси быстро шла на поправку. Она часто гуляла в сопровождении младшей дочери лекаря, который любезно разрешил ей остаться в его доме, не взяв за это платы. Синяки на её теле посветлели, боль постепенно перестала сковывать каждое движение. Мина говорила ему, что Дарси больше не жаловалась на неприятные ощущения в животе, однако её месячные очищения так и не наступили, а это было недобрым знаком.
Когда Локи в очередной раз навестил её, Дарси смотрела на него холодно, но вместе с тем выжидающе. Ему чудилось в этом строгом взгляде укор, обида и даже ненависть – всё зависело от степени готовности Локи заниматься самобичеванием. Чем чаще он сталкивался с этим взглядом, тем больше его мучила совесть и тем шире становилась между ними пропасть.
Они мало говорили. В основном, об общем деле, восстановительных работах в городе и никогда о том, что произошло между ними. И о том, что случилось после. Она больше не шутила, не пыталась вывести его из себя, как прежде. Локи знал, что теряет её, но не находил в себе сил сделать что-либо, что могло бы спасти положение. Дарси всё же отвергла его, и Локи не смел осуждать её за это. Кто как не он был виновен в её муках?
Утром он отправился в город в сопровождении Джексона. Ему было необходимо закупить всё необходимое в дорогу и заглянуть на собрание совета, что созвал мэр, дабы выбрать нового шерифа. По пути им встретился Йен с холщовым мешком за спиной. Локи сдержанно кивнул ему, заметив, что мальчишка отвел взгляд и поджал губы. Если Локи это и насторожило, то не слишком. Они все осуждали его. Подумать только – большинство горожан были готовы смотреть на то, как озверевший шериф собирается предать Дарси огню за выдуманное обвинение, а теперь опускали глаза, завидев его издали, и шептались за спиной. Локи презирал их всех и не мог дождаться, когда они смогут покинуть этот жалкий городишко, что принёс им столько бед.