Марр Руун скользнул взглядом по напряженному безупречному лицу… и заметил шрам, косой штрих от скулы вниз к челюсти. Едва видимый, очень давний, тонкий. Шрам на лице бессмертного — невозможная вещь. Тем более на лице того, кто в совершенстве владеет искусством врачевания. Разве только эльф сам решил его оставить, как память о прошлом. Дракон не удержался, поднял руку и осторожно провел по чуть выступающей на коже линии подушечками пальцев, стараясь не задеть когтями. Ксаарз в его руках дернулся от неожиданности. И Руун получил ярчайшую вспышку — чужое воспоминание: перстень с острым камнем на руке отца, чье холодное лицо даже в крайнем гневе было прекрасно, как скульптура, но глаза обещали немедленную смерть… единственному сыну. Руун сморгнул, и всё исчезло. Ксаарз шумно выдохнул. Дракону стало всё ясно — такой же изгнанник.
— Ксаарз… Так и думал, что это ты, — произнес Руун. Эльф не шелохнулся. — Ты сменил имя на новое, изменился сам. Но я всё равно тебя нашел.
— Кто кого здесь нашел, еще вопрос, — криво улыбнулся хозяин Леса.
— Твой отец! — заторопился рассказать дракон. — Он приказал мне тебя отыскать. И передать...
— Замолчи! Не хочу ничего слышать о нем, — резко оборвал его эльф.
— Твои родичи нуждаются в тебе, — опешив, всё же договорил Руун. — Неужели ты откажешься им помочь?
— Даже если бы я мог покинуть это место, — соизволил пояснить Ксаарз, — я не желаю возвращаться туда, откуда меня с позором изгнали. Они отказались от меня, так что у меня нет обязательств перед ними.
— Не хочешь слушать, тогда посмотри! — предложил дракон. — Посмотри на них моими глазами! Что с ними стало!
— Нет! — выкрикнул Ксаарз и отнял руку. Отодвинулся. Незримые нити не разорвались, они натянулись, протягиваясь через воздух, истончились, но Марр всё еще ощущал их связь, пусть и сделавшуюся более слабой.
Руун вынужден был промолчать. Он, последний дракон из своего рода, не понимал, как возможно отвернуться от сына, как отречься от семьи. Вздохнул. В конце концов, он обещание исполнил — нашел того, за кем его послали. На этом всё.
— Кстати, я тоже наслышан о тебе, Руун Марр, — решил признаться и Ксаарз. — От Сильвана. Я был его спутником после тебя. А наш некромант не умеет страдать молча, как ты знаешь! Хотя, возможно, ты и не знаешь, ведь страдать научил его именно ты.
Дракон словно окаменел. Одно лишь имя, произнесенное с теплотой и грустью в голосе, прозвучало для него, точно проклятье.
Опомнившись, Руун попытался окончательно разорвать связь с эльфом, который так коварно заманил его в ловушку, но у него не получилось. С тем же успехом можно пытаться порвать в лоскутки воздух. Он понятия не имел, как избавиться от прошивших его тело невидимых нитей. Ощущать себя марионеткой на леске было невыносимо.
— Ш-ш, не дергайся, — ухмыльнулся Ксаарз. — Я не собираюсь мстить тебе за него. Это ваше дело, не мое. Мне интересно, уж не в его ли зельях ты недавно искупался? Не его ли лабораторию разгромил?
Руун покрылся болезненной испариной. Мелькнула мысль напасть на тщедушного эльфа, придавить, придушить. Но рассудок напомнил, что владыку Леса легко не одолеть. Оказаться вновь связанным колючими стеблями было бы совсем некстати, ведь так он потеряет последний шанс на побег.
— Неужели ты не ощущаешь вину за содеянное? За то, что отправил его тогда к людям, беззащитного, наивного, оставил на растерзание толпы? Позволил сгореть на костре? — продолжал выпытывать эльф, заглянув в нечеловеческие глаза с узкой черточкой зрачка. Зрачок пульсировал, выдавая бешеное напряжение дракона. — Или у тебя всё-таки есть оправдание твоего гнусного предательства? Где ты был в то время, когда он сгорал заживо? Ты хоть догадываешься, каких усилий мне стоило его спасти после того, как ты его бросил?
Как можно удержать собственные мысли?! Как можно заставить себя не думать о Сильване, если одно имя вызвало бурю воспоминаний?
Ксаарзу не пришлось прилагать усилий, чтобы вытащить из памяти дракона то, что ему было нужно. Оба сознания оглушила одна и та же сцена из недавнего прошлого, яркая, несправедливая, поэтому особенно болезненная:
«— Я не прошу простить меня! Хотя бы выслушай, пожалуйста! — Руун не видел другого способа умолять о внимании, он просто встал на колени, преградив дорогу, не позволив уйти.
— Замолчи! — Человек в балахоне алхимика, сплошь покрытом пятнами от зелий, шарахнулся от его протянутых рук так резко, словно дракон полыхнул огнем ему в лицо. — Как тебе хватило наглости явиться ко мне? Ты еще просишь тебя выслушать! После всего, что ты сделал?!
Стоящий рядом стол, уставленный приборами непонятного дракону назначения, склянками, колбами, ретортами и черт знает чем еще — перевернулся. Всё полетело на Марра, окатив его зельями и кислотами. Встретившись с полом, склянки брызнули обратно вверх осколками.
— Силь, прошу тебя! Дай объяснить!
— Убирайся!
— Но…
— Нет! — отрезал маг, но за показной решительностью Руун увидел для себя надежду...
Если бы только им позволили довести ссору до конца!
Им помешали. Вдруг какое-то маленькое низкорослое существо выскочило из темного угла, где пряталось незамеченное всё это время, и с размаха распороло длинным ножом живот дракона. Ведь тот стоял на коленях в человечьем обличии, почти беспомощный. Почти. Ошалев от боли, Руун без раздумий схватил вопящее существо и со всей силой и яростью отбросил от себя. Существо отлетело далеко, впечаталось в каменную стену.
Маг закричал в ужасе. Его бездонные глаза, обычно тихо светящиеся мягкой печалью, наполнились не просто презрением и гневом за события прошлого, но настоящей жаждой убить обидчика, посмевшего тронуть его... Зверюшку? Воспитанника? Марр даже не понял, что это за существо такое на него напало, а теперь корчится на полу, кашляя кровью. Оно, похоже, даже говорить не умело. Но зато дракон навсегда запомнит этот взгляд, до конца жизни он будет его преследовать.
Рууна просто смело с пола, уже в воздухе он успел перевоплотиться и распахнуть крылья — как его окатила волна встречного огня. Неожиданно маг раскрыл такую силу, что мог бы легко убить дракона одним мановением руки, одним своим желанием.
Руун сообразил, что у него есть единственный шанс на спасение. Едва выдержав огонь, он бросил в некроманта заклятье окаменения. На более сильное колдовство дракон был просто неспособен. Заклятье настолько простое и слабое, что могло дать Рууну лишь жалкие секунды, чтобы выскочить в окно и ринуться прочь от башни разъяренного мага, как можно дальше, как можно скорее…»
— Сильван?.. — выдохнул Ксаарз, сморгнул. Перевел полуслепой в ошеломлении взгляд на лицо гостя. — Ты напал на него... опять?.. Совсем недавно...
Сердце Марра болезненно сжалось. Снова этот взгляд! Снова он отвергнут. Его снова вышвырнут, как ненужного щенка, пинком с порога, скулящего, не понимающего своей вины. Ведь он защищался, ничего больше!
— Где он сейчас? Что ты с ним сделал?! ОТВЕЧАЙ! ГДЕ ОН?! — Голос маленького эльфа изменился, так звучал сам Лес, безмерно огромное могучее существо, не имеющее ни жалости, ни сострадания.
Дракон опередил движение его рук, не позволил схватить себя — отшатнулся, попятился к выходу. С каждым движением, поднимаясь с четверенек на ноги, с трудом делая шаг за шагом, он чувствовал, как рвутся незримые нити, связывавшие его и владыку Леса.
Ксаарз потянулся за ним, медленно отходя от потрясения увиденным, рванулся удержать... Но из земли за спиной эльфа стремительно выстрелили побеги и корни, обвили руки, заломили локти назад, не пуская.
— Ты оставил его в опасности! Одного! Без помощи! Еще не поздно исправить! — выкрикивал Ксаарз, дергаясь в путах, а растения всё гуще и гуще обвивались вокруг его тела, оставляя открытой лишь голову. Его притянули к земляной стене, то ли распяли, то ли заботливо спеленали. Эльф мог лишь бесноваться и кричать вслед трусливо убегающему дракону, надрывая голос: — Ты снова его предал! Второй раз! И снова по твоей вине он в беде! Как ты мог?! Ты должен вернуться и...