- Допустим... Но в ювелирном магазине ты был не один?
- Как перст!
- Врешь!
- А доказательства?
- Так ты готов отдуваться за всех сразу?
- Таков закон.
- Ну хорошо... раз у тебя есть тяга к мученичеству...
Антуан гордо выпрямился:
- При чем тут мученичество, инспектор? Просто я мужчина!
* * *
В тот же богатый приключениями день Бруно и Ратьер отправились гулять по Марселю, зорко поглядывая вокруг и прислушиваясь к разговорам. Оба они были еще очень молоды и так любили свою работу, что продолжали держаться настороже и когда, казалось бы, вполне могли отдохнуть. Они вышли на Канебьер вечером, магазины уже закрывались, и вдруг Маспи услышал, как его окликнули: "Бруно!"
Фелиси подбежала к брату. Тот познакомил ее с коллегой, и Ратьеру сразу понравилась приветливая, симпатичная девушка.
"Вот славная крошка", - подумал он. Фелиси мило улыбнулась приятелю брата, но чувствовалось, что ее гложет какая-то тревога.
- Бруно, мне надо с тобой поговорить... это насчет Пэмпренетты...
Ратьер хотел деликатно отойти в сторонку, но Маспи его удержал.
- Ты можешь не стесняться Жерома - он в курсе...
- Ох, Бруно... ты знаешь, что она выходит за Ипполита?
- Не может быть!
- Увы... Я сама только что видела Пэмпренетту - она пришла к нам делать прическу... Разумеется, нарочно - чтобы поиздеваться надо мной... Ну и заявила во всеуслышание, что скоро выходит замуж... Расплачиваясь в кассе, Пэмпренетта подозвала меня и сказала: "Твой брат, Фелиси, просто чудовище... он наболтал мне с три короба, а я и уши развесила, но теперь с этим покончено... Встретишь его - передай, чтоб больше не смел к нам являться... и вообще, моя свадьба с Ипполитом - дело решенное... Обручение - завтра, в восемь вечера, у нас дома... Хочешь - приходи, я тебя приглашаю..." Ну а я ответила: "Нет, Пэмпренетта, я не приду, потому что моему брату и так будет слишком больно и я не желаю, чтобы он и меня тоже считал предательницей! А еще имей в виду: ты делаешь ужасную глупость, связываясь с таким ничтожеством, как Ипполит!" Пэмпренетта же заявила, что это касается только ее и вообще ей не нравится, когда о ее будущем муже говорят в таком тоне... Короче, мы поссорились... Тебе очень грустно, Бруно?
Да, Бруно было очень грустно. Он ведь всю жизнь любил Пэмпренетту и наверняка так и не сумеет разлюбить. По лицу парня и Фелиси, и Ратьер сразу поняли, что творится у него на душе. Наконец Бруно передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть прилипшую соринку.
- Ладно... ну что ж, как-нибудь переживем... А что до боли, Фелиси, то, да, конечно, мне сейчас несладко, но, надеюсь, со временем это пройдет... А сейчас, сестренка, мне лучше побыть одному, Жером тебя немного проводит...
Фелиси поцеловала старшего брата - она прекрасно его понимала и от души хотела бы помочь, а потом удалилась вместе с инспектором Ратьером. Тот предложил девушке выпить аперитив, и она согласилась. Так одна любовь умирает, другая зарождается. И все идет своим чередом.
ГЛАВА IV
Комиссар Мурато метал громы и молнии. Начальство то и дело требовало новых сведений о ходе расследования, а Мурато всякий раз приходилось отвечать, что, если главный виновник ограбления ювелирного магазина надежно заперт в тюрьме, то остальные все еще на свободе и похищенные драгоценности тоже не найдены. Что до убийства итальянца, до сих пор не удалось ухватить ни единой ниточки, которая бы вывела полицейских на след. В зависимости от характера собеседников Мурато выслушивал то горькие упреки насчет полного бездействия некоторых подразделений и слишком быстрого повышения по службе не всегда достойных этого полицейских, то вежливые замечания тех, кто не сомневался в искреннем рвении Мурато и его подчиненных, но полагал, что от человека нельзя требовать большего, нежели то, на что он способен. В заключение и те и другие обещали потерпеть еще немного, а потом официально заявить о вопиющей неспособности комиссара выполнять свои обязанности, что, разумеется, мгновенно станет достоянием общественности. Естественно, вся досада, которую Мурато не мог излить начальству, обрушивалась на подчиненных. А инспектору Пишранду, как самому старшему, доставалось больше других.
- Но это же просто уму непостижимо, Пишранд! Вот уже две недели как выловили труп итальянца, а не сообщи нам из Генуи, кто он такой, мы бы даже имени не знали... Неизвестный убит неизвестным по неизвестным причинам! Вы что, воображаете, будто государство платит нам за такие блестящие результаты?
- Мы стараемся изо всех сил, патрон...
- Очевидно, ваших сил недостаточно, Пишранд!
- Так передайте дело кому-нибудь еще!
- Ишь, чего выдумали! Кому же это? Маспи, с тех пор как узнал, что его подружка помолвлена с Доло, смахивает на Гамлета... Бродит, как тень, и равнодушен ко всему на свете... Придется нашего молодца хорошенько встряхнуть и втолковать, что его любовные истории дела не касаются! Не худо бы все-таки заставить его работать, а не только делать вид! Ну а Ратьер полная противоположность. С утра до вечера я слышу, как он хохочет, поет и насвистывает! Рехнуться можно! Какая еще чума напала на этого придурка?
- Он влюблен, шеф...
- Тысяча чертей! В конце-то концов, Пишранд, что у меня тут - служба знакомств или уголовный отдел? Во-первых, у меня есть старик, которому все давным-давно осточертело, во-вторых, кретин, судя по всему, готовый обрадоваться даже атомной войне, только потому что ему предпочли другого, и в-третьих, юный идиот, воображающий, будто он первым на свете влюбился! А тем временем убийцы, воры и прочая сволочь разгуливают на свободе и, вероятно, скоро откроют бильярдную в нашем комиссариате!
- Но мы все-таки поймали Бастелику?
- Он стреляный воробей! И, во всяком случае, имейте в виду: владельцу магазина и его страховой компании плевать на Бастелику, для них главное вернуть награбленное!
- Коли так, господин дивизионный комиссар, может, мне лучше заблаговременно подать в отставку?
- Ах так? И вы - на дыбы? Значит, я даже не могу разрядить нервы и немного поворчать? Стоит сказать слово - и вы уже лезете в бутылку? Да, я вижу, на старости лет ваш характер стал еще хуже! И это говорит вам друг, Пишранд! Вы знаете, как безгранично я вам доверяю, и злоупотребляете моим доверием!