Вернувшись домой, приготовил обед. Минут через тридцать, от готовки меня отвлекло чувство, что на меня смотрят, подняв голову, увидел в дверях кухни Диму.
— Отдохнул немного? Как ты себя чувствуешь?
— Подремал. Лучше, спасибо.
— Вот и отлично. Проходи, присаживайся к столу. Сейчас покушаем и примешь лекарство. Я съезжу за дочерью, ты не против? Побудешь с часик один?
Дима только головой помотал, давая понять, что не против и отвёл взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. Я не стал напрягать его. «Надеюсь, ребёнок действительно расшевелит Димку».
По прошествии пары недель, Дима с Лизой стали очень близки, рядом с ней он ожил. Если малышка хотела кушать, то сразу бежала к Диме, чтобы он покормил её. Хотела спать, бежала то ко мне, то к нему, что бы уложили и спели песенку. Дима приходил в себя, начал улыбаться, занимаясь домашними делами напевал что-то. На предложение вызвать домработницу, Дима, тааак на меня глянул, что я сразу захлопнул рот и больше эту тему не поднимал. В доме теперь раздавались весёлые голоса, Димки и Лизки, и их задорный смех, что так заражал своим весельем и меня. На откровенные разговоры Дима со мной не шёл и всё также прятал глаза от меня. Я не настаивал и не торопил его, понимал, что он ещё не готов говорить. Его психиатр, после визита к нему, сказал, что положительная динамика на лицо, и выздоровление идёт полным ходом. Мне нравилось тихое и ненавязчивое присутствие Димы в моей жизни, в моём доме. Рядом с ним было уютно, да и если сказать честно, то и раньше, еще в юношестве, мне всегда нравилась его компания. Возможно, такая размеренная жизнь и продолжалась бы дальше, пока неожиданно, не произошли события, которые и расставили всё по местам.
Вечером мы все вместе играли с Лизой, сидя в гостиной на ковре, складывали кубики. Малышка растерялась, не зная, какой кубик взять и Дима решил придти ей на помощь, подтолкнув к ней нужный кубик, чтобы сложилось слово. Лиза посмотрела на него и улыбнулась, а потом кинулась к нему на шею крепко обняв, и протянув руку в мою сторону, чётко и звонко проговорила — мои мама и папа. Я тихонечко засмеялся, уткнувшись носом в макушку Димы, обнимая их обоих. С этого вечера малышка стала назвать Диму мамой. Ни он, ни я, её не поправляли, а Дима первый раз посмотрел мне в глаза, не отводя и не пряча свой взгляд. Приехавшие навестить нас родители и взять Лизу к себе на несколько дней, только посмеялись с этого. Мама с папой как всегда были на высоте, сказав, что этого и следовало ожидать. Да и помнят они, как Дима всегда ходил за мной хвостиком и какими глазами на меня смотрел. И они не против наших отношений, если они будут, им всё равно с кем будет жить их сын, главное чтобы были счастливы.
Я всё больше стал смотреть на всё, с точки зрения — мы, а не — я. Всё больше впускал Диму в свою жизнь. Дня через четыре, после того как родители забрали малышку к себе, настала непогода, сильная гроза. Ураганный ветер завывал, ветки близко растущих деревьев хлопали по стёклам окон, ливень с градом громко стучал по металлической крыше. Прямо над домом раздавался оглушающий гром, и сверкали молнии. Дима пришёл ко мне в комнату, затыкая ладонями уши и плача.
— Паша, мне страшно, я всегда боялся грозы.
Что я мог на это сказать, откинул одеяло, молча предлагая Диме лечь рядом. Обнял его, крепко прижимая к себе.
— Так лучше? Не страшно рядом со мной?
Он ничего не ответил, только сильнее вжался в меня, обнимая и пряча своё лицо у меня на груди.
— Паша, прости, мне так стыдно. После смерти бабушки, не успев даже толком её похоронить, пришли родители и стали требовать денег, якобы им на жизнь не хватает, а у меня теперь квартира есть. Оскорбляли, угрожали отнять квартиру бабушки, отец в очередной раз избил меня. И я сломался, никого рядом не было, я остался совсем один, и тебя рядом не было. Ты не подумай ничего плохого, я был рад за тебя, ты такой счастливый ходил, а я просто продолжал тебя любить и Лизу люблю. Мне никто не нужен кроме тебя и малышки. Устроиться нормально не смог, с работы постоянно выгоняли, я стал пить, что бы заглушить тоску и одиночество, и если честно говорить, то и жить особо не хотелось. Мне очень стыдно перед тобой. Паша, пожалуйста, не оставляй меня одного.
— Дима, обещаю тебе, я тебя одного не оставлю. И знаешь, до меня ведь только сейчас дошло, что психологом, я стал из-за тебя. Смотря на твою жизнь, на твою семью. Я никогда не замечал твоих чувств, или не хотел замечать, не знаю. Мне тоже очень стыдно перед тобой, я погряз в своих проблемах, ни на кого, и ни на что, не обращая внимания. Не смотря по сторонам. Да и найдя тебя возле подъезда, бросил на лавке и уехал. И знаешь, если бы не происшествие на дороге, тогда на моих глазах сбили парня насмерть, то наверное так бы и уехал, не думая ни о ком и ни о чём. Так что, Димка, скот я ещё тот оказался.
Дима ни чего не ответил, только плотнее прижался ко мне. Так мы и уснули.
Проснувшись по утру, почувствовал, что упираюсь своим стояком в попу Димы. «Приятно… Как же давно я не просыпался рядом с тёплым и желанным телом». А этот мальчишка ещё и потёрся попкой об меня. Я тихонечко рассмеялся, переворачивая Димку на спину. Он тоже уже проснулся и с улыбкой смотрел на меня. Я приник своими губами к Димкиным, захватывая их в сладостный плен и углубляя поцелуй. Мы оба застонали. По телу прошла волна жара. Дима приподнял бёдра, сильнее прижимаясь пахом ко мне. Я стянул с нас пижамные штаны, обхватил оба члена рукой, медленно поглаживая и доводя нас одновременно до оргазма.
— Дима, я тебя только об одном попрошу, давай не будем спешить. Мне хочется просыпаться рядом с тобой каждое утро. Хочется ухаживать за тобой. Поводить на свидания, романтические ужины при свечах, а ещё хочу съездить с тобой к морю, это для начала. Ты не против?
— Не против, Паша. Я, за.
На меня смотрели лучащиеся счастьем наивные, голубые, как ясное, летнее небо, глаза. В груди разливалось тепло, день становился светлее, сердце заходилось бешеным стуком от счастья.</p>