Как больно бывает сейчас иногда слышать бывших "питомцев" и "питомиц" воспитательных домов, проклинающих своих матерей: вот поистине грех, опутавший по рукам, по ногам, с макушкою головы, человека. Там - грех отречения матери от своего ребенка, здесь ребенок - не знающий имени матери и только бессильно относящий к ее существу материнства проклятие. Что же это за ужас, среди которого человек живет? И это - в христианском мире, в мире "любви". Да не будет этого! Да не будет этой египетской казни над человечеством: мы не говорим о трудности и боли подобных отношений, но именно и именно о грехе, о какой-то пронизанности проклятием самой атмосферы подобных отношений. И кто это допустил? Чье ухо слышит и не возмущается? И где же слова Спасителя: "милости хочу, но не жертвы"?! И из чего сплетена печальнейшая "жертва" "Спасу Милостивому"? Из крови детской, из рыданий материнских, разрешающихся взаимными от глубины несчастия проклятиями? Как печально обернулась история. Нам обещали милосердие, а мы вкушаем жестокость.
Никому не нужно извращение природы человеческой, и самый элементарный закон зовет преступника к исправлению, а на невинного не налагает кары. Мы разумеем ребенка, и разумеем призыв виновных матерей к искуплению вины своей через труд, через работу, до полного забвения им и отпущения их вины. Еще два слова, чтобы предупредить возражение: скажут, понятие "незаконнорожденных детей жило даже в Ветхом законе". Совершенно иной оно имело там смысл и иную почву под собою: "Ветхий Завет" не знал вовсе того печальнейшего и уже совершившегося (у нас) упадка семьи и брака, там не было ни "холостого быта" в таком чудовищном развитии, какое мы допустили у себя, ни обширнейшего контингента старых и никому не понадобившихся дев. Ветхий Завет был насыщен семьею и браком, насыщен до 100, до 98 градусов; да будут прощены эти грубые, но яркие сравнения. Поэтому "незаконность рождения" там являлась чудовищною аномалиею, произволом человека, возмущавшим закон и толпу. Но у нас, при 55 градусах насыщения атмосферы семьею, при этой бесприютности девушек? Кто смеет бросить в них камнем? Кто осмелится возвести в "непрощеный грех" инстинкт материнства, так глубоко зароненный в девушку, - что, толкаемая им, она поверила юноше больше, чем сколько могла и должна была верить, поверила тому, кто обездолил ее, обесчестил и ко всему этому хочет еще казнить. Да не будет. Да не будет этого греха в мире и "камня на шее человеческой"!
"Одесс. лист.", 1898.
4
В восьми главных западноевропейских государствах: Австро-Венгрии, Германии, Англии с Шотландиею и Ирландиею, Италии, Франции, Швеции, Норвегии и Сербии на 7 мил., с немногим, всех ежегодно рождающихся младенцев приходится незаконных 607 тыс., с немногим, или 8,54 проц. Обращаясь к России, находим в 50 ее европейских губерниях, в годы 1884 - 1892, число незаконнорожденных колеблющимся между 107 750 и 117 790 ежегодно. Действие законов на процент незаконнорожденности особенно можно наблюдать в Баварии; в ней с 1835 года по 1862 год, когда действовал закон, стеснявший вступление в брак имущественным цензом, на каждые 100 рождений приходилось 21 незаконное, а после отмены этих законов приходилось только 13. Это значит, что число рождений или сила рождаемости остается величиною постоянною, и стеснить в чем-либо вступление в брак - не значит уменьшить рождение, а значит только вывести известную сумму рождений за черту законности, т. е. родник незаконных рождений лежит не в человеке, а в регуляторе брака. В Петербурге из 1000 разрешающихся первым ребенком женщин - 437, т. е. более 2/5, рождают вне венчания, а в общем итоге, за те же 1884-1892 годы, незаконные рождения в православном населении составляют постоянно 30 проц. всего числа рождений, каковой процент, по ведомостям городской думы, к 1898 году возрос до 50 проц., т. е. незаконными рождается половина из всех; в то же время у католиков рождается 13 проц. незаконных, у протестантов - 9 проц., у евреев - 0,6 проц., у магометан - 0,3 проц.
Эти цифровые данные интересны в следующем отношении. Мы стоим в данную историческую минуту перед нежеланием раздвинуть нормы брака, например, в смысле как облегчения развода уже не живущим друг с другом супругам, так и в смысле разрешения мужской стороне, обычно принимающей на себя при разводе вину, вступить в новый брак. С другой стороны, тот же закон и в тех же руках находящийся осуждает внебрачные рождения.
Такое положение ненормально. Поэтому, не вдаваясь в тонкие споры, нельзя не пожелать того, чтобы легализация семейного положения страны и наблюдение за нравственно-санитарным состоянием населения страны была сосредоточена в которых-нибудь одних руках и они, эти руки, имели бы у себя данные по всем отраслям этого обширнейшего, но одного и того же вопроса. А то у нас браки разрешает одно ведомство, статистику населения ведет другое ведомство и управляется с проституцией - третье ведомство, когда это суть части одного вопроса. Более чем понятно, что все меры, принимаемые в котором-нибудь одном ведомстве, не имеют, при неподвижности других ведомств, ни малейшего успеха.