– Под тем условием, как сказал батюшка, – заметил я нерешительно: – за очаг и алтарь.
– И даже в этом случае, – заметил отец, – присоедини щит к мечу! – и по другую сторону ребенка он положил роландову Библию, омоченную столькими святыми слезами.
Все мы стояли вокруг юного существа, сосредоточивавшего в себе столько надежд и опасений, рожденного для битвы жизни, будь это в войне или в мире. Младенец, не знавший, что сковало уста наши молчанием и вызвало на глаза слезы, сам от себя оставил блестящую игрушку, и обнял своими рученками Роланда.
– Герберт! – шептал старик, а Бланшь тихонько вынула шпагу, но оставила Библию.
КОНЕЦ