С невольным страхом поп смиренный
К одру болящего спешит
И тот с улыбкою надменной
К себе ввести его велит.
И начал Эйзенрек в волненье:
“Ты знаешь, поп, я не любил
Твоих обеден песнопенье,
Дым фимиама, чад кадил;
Как перед кесарем, пред Богом
Я не сгибал спины своей
И не согласен я во многом
С твоим ученьем, иерей;
Но было мне одно виденье...
Оно изгрызло грудь мою:
Ей страшно смерти приближенье,
Мне с детства милое в бою!
Однажды враг в разгаре битвы
Мне выбил меч из сильных рук
И ждал я смерти без молитвы
И без раскаяния мук.
Вдруг мимолетно ангел нежный
Меня крылами осенил...
Но я в надменности мятежной
Его защиту отклонил —
И, светом рая осиянный,
Он улетел с слезой в очах,
Исполнен грусти несказанной,
С упрёком кротким на устах...
Удар врага был верен страшный,
Но панцирь мне не изменил,
Сломился меч — и в рукопашной
В тот день врага я победил, —
Я задушил его руками!
Но, без проклятий и угроз,
Он цепеневшими устами
Христово имя произнес...
И я кляну тот день несчастный:
С тех пор, с мучительной тоской,
Я вижу к жизни безучастный
Посланца неба пред собой.
Мне страшен взор его открытый,
Его слеза мне грудь сожгла
И влагой скорбно-ядовитой
Былую силу отняла.
Отец, мне больно бесконечно,
Мне страшно, страшно умирать!..
Скажи, ужель и там я вечно
Томиться буду и страдать?..
Виденье вновь... что это значит?
То он, прекрасный, предо мной!
Его мне жаль... О чем он плачет,
Скорбит безгрешною душой?
Да, я готов ему молиться...
О, научи меня, отец!..
Дай сил мне, Господи, смириться...
Будь милосерд... Пошли конец...”
Пролепетал — и вздох последний
С молитвой к Богу испустил...
И служит поп по нем обедни,
Струится к небу дым кадил.
И льются клира песнопенья:
“Рабу, смиренному Тобой,
Прости, Владыка, прегрешенья
И со святыми упокой!”
“ИМ ПУТЬ НОЧНОЙ ТОМИТЕЛЕН И ТРУДЕН...”[134]
Им путь ночной томителен и труден:
Спят пастухи и сон их непробуден,
Стада бредут без цели, без вождей,
И соблазнителен и чуден
Им блеск блуждающих огней.
* Над ними звезд немеркнущие хоры
Выводят в небе вечные узоры,
Но непорочный блеск их не для стад
И звезд невидящие взоры
Нечистым пламенем горят.
* Их грудь ни разу песней не согрета.
Молись за них: есть время до рассвета!
Да взыдет солнце! Солнце пусть блеснет
И знойной ласкою привета
В них пламя чистое зажжет!
ЗОВ[135]
Звездной сетью, ровной, яркой,
Озарен души тайник
И, в слезах, с молитвой жаркой
Я к земле приник.
————— Люди спят, до звезд высоко, —
Только, слышу, в тишине
“Смертный!” шепчет издалека
Голос чей-то мне...
————— Знаю, то к себе, прощая,
Сына мать-земля зовет:
Слышит он твой зов, родная,
И к тебе идет!
ТЕРЦИНЫ[136]
В темницу смрадную был брошен я судьбой.