Славик повернул домой.
Почему? Зачем? Для чего? Отчего? Как это делается, и что потом получается? — Питины вопросы сыпались на Славика градом.
Садим спрашивал иначе:
— Каким целям служит? Ага, так… Нет ли в этом чего-нибудь полезного, скрытого от невнимательных глаз? Ага, так… Бывает ли при этом больно? Так. Так… Значит, по-твоему, драка ничему не способствует? Так. Ага… Тогда я задам тебе Питины вопросы: для чего? почему? зачем?..
В свою очередь, инопланетяне рассказали Славику, как «дерутся» они. Они, поссорившись, вызывают друг друга на спортивные состязания, решают математические задачи — кто быстрее. Вспоминают — кто больше — стихи. Осыпают друг друга пословицами на заданную тему… Что если Славик, когда нос к носу встретится с этим страшным Митяем, предложит ему решить вместо драки какую-нибудь математическую задачу? Или пусть Митяй прочитает наизусть стихотворение. А то скажет подряд десять пословиц…
Славик в ответ только вздохнул.
— Не будет он задачки решать. И стихотворение не будет читать. Драться с ним придется. У вас тот пистолет еще работает?
Пришельцы переглянулись.
— Мы обо всем доложим командиру, — сказал Садим. — Так полагается по уставу звездолетчиков. А уж он решит, что делать.
Подходя к дому, Славик застегнул сумку и передвинул ее набок. Только он успел это сделать, как на своем крыльце возникла Нинка.
— Явился — не запылился! — Ее глаза были сердито сощурены. — И где человек шлендает полдня — неизвестно! Бабушка его обыскалась, а ему хоть бы хны. Городские, они все такие — шалопуты, как один.
Пока Славика не было, Нинка, видать, копила и копила против него.
— Где ходил, не твое дело! — ответил Славик и тут же понял, что не должен был так говорить.
Нинка всплеснула руками.
— Не твое дело! Да как же это не мое дело, когда бабушка, чуть что, ко мне бежит: где да где Славик?! Всю деревню вверх дном перевернула! И язык у него поворачивается такое сказать! Вот ведь как оно оборачивается — ты за него перед людьми отвечаешь, а он тебе же и грубит!
Из-за дома появился — на Нинкины, должно быть, выговоры — рыжебородый Кубик.
— За что ты его так костеришь, Нинон? Ну будто он твой муж непутевый!
Нинка фыркнула:
— Муж! Он в куклы еще играет, в его-то годы, — какой из него муж!
Славику и так было несладко из-за свалившейся на него завтрашней драки, а тут еще Нинка. И тайну выболтала. Чуть не заплакал Славик. Не скажи она вовремя про его «годы», не выдержал, пустил бы слезу.
— Что вы ее слушаете, дядя Витя! — И поспешил увести разговор в сторону: — Я по дороге комбайн видел — неужели, подумал, уже кукурузу убирать пора пришла?
— Правильно, Славик, подумал — взросло и мудро: неужели и кукурузу? Как летит время! Ты ведь это имел в виду? А ты, Нинон, в нем ошиблась. Славик — вполне уважаемый четвероклассник, ему двенадцатый год, и в куклы он, конечно, не играет.
— А ты к нему в сумку загляни, — посоветовала вредная девчонка.
Художник мотнул головой.
— Я не имею права заглядывать в его сумку — он такой же гражданин под этим голубым небом, как я.
— Конечно, — сказала на это Нинка, — мужики всегда заодно. Сколько раз закаивалась с вами дело иметь, так нет же — опять. Да больше никогда в жизни. Тьфу! — И скрылась в доме.
— Вот и остались мы с тобой одни, — подвел итог Кубик. — Есть причина для кручины?
— Нет! — весело ответил Славик. Он очень любил оставаться с художником один на один и всегда удивлялся дружбе того с девчонкой. Славик ревновал Кубика к Нинке.
— Ты куда-то торопишься? Придешь? А то ведь я тогда совсем один буду.
— Приду! — крикнул Славик на бегу. — Через пять минут!
Только Славик исчез, как Нинка высунулась из сеней.
— Кукол побежал на огороде запрятывать, — наябедничала она, — дома-то ему их держать стыдно. — Глаза ее светились надеждой на то, что художник вместе с ней Славика за кукол высмеет.
— Брысь, Нинон! — отмахнулся Кубик. — Ябед в старину за язык подвешивали.
— Дядя-мальчик! — крикнула Нинка. — Борода, что у попа, а с малолеткой стакнулся!
Художник затопал на нее ногами, и она снова нырнула в сени.
Славик отнес Садима и Питю в кукурузу. Пришельцы ждали их — они на этот раз не прятались, а стояли кто где на кукурузных стеблях — наверняка беспокоились.
— Все в порядке, живы-здоровы! — сообщил Славик, вжикнув «молнией» на сумке и доставая путешественников. Те перебрались на свои кукурузины.