— Грипа, а можно я с ним? Ему ведь одному в отсеке страшно будет.
Командир посмотрел на землянина. Тот, хоть и храбрился, и в самом деле выглядел не очень уверенно.
— Правильно, — сказал он, — я должен был сам об этом догадаться.
Питя спрыгнул с лесенки и через какой-то миг очутился на коленях Славика.
— Поднять заднюю крышку! — приказал Грипа.
Сзади Славика послышался шелест, он оглянулся и увидел, как на него наезжает прозрачное полушарие.
— А теперь уложи подушку так, чтобы можно было на нее лечь головой и плечами, — объяснял командир. Славик послушался. — Подогни ноги, хорошенько упрись ими. Устроился? Поднять переднюю крышку!
На Славика и спереди с чуть слышным шелестом поехало прозрачное полушарие.
— Не страшно? — спросил Питя. Они оба были уже под стеклом, но дышалось, как прежде, легко.
— Нет, — ответил землянин почему-то шепотом.
— Как дела? — услышал он голос командира, словно тот находился рядом.
— Нормально, — произнес Славик космонавтское словечко.
— Тогда — старт!
В корабле загудело, и землянин почувствовал вибрацию. Питя взглянул на него и положил крохотную ручонку на руку Славика. Диск качнулся, еще раз… и медленно оторвался от земли. Повис в воздухе… Славика прижало к подушке, а ладони притянуло к металлической крыше корабля как магнитом, дыхание перехватило, в животе что-то оборвалось, затошнило и так стало больно в ушах, что он чуть не вскрикнул. Глаза закрылись сами собой, в них завертелись оранжевые круги. Питя, лежавший у него на животе, стал тяжелым, как свинец.
Еле-еле через несколько мгновений Славик смог с трудом вздохнуть, но глаза так и остались закрытыми, словно кто-то нажал на веки пальцами.
Но вот стали приходить перемены. Сначала вернулось нормальное дыхание. Отлипли от крыши ладони. Он пошевелил коленями. Открыл глаза. И тут же закрыл их, потому что подумал, что еще плохо видит. Небо над ним было темно-синее, а когда взлетали, оно было голубое.
Заметно полегчавший Питя пошевелился.
— Набрали высоту. Ты как?
Славик попытался ответить, но у него с первого раза не получилось.
— Эй! Ты, спрашиваю, как?
— Но-нормально, — выдавил наконец из себя Славик и открыл глаза: небо было по-прежнему темно-темно-синее. — Какая высота?
— Километров, по-вашему, сто.
— А сколько времени мы летим?
— Минут десять.
И тут Славик снова испугался. Питя, по-турецки сидевший у него на животе, вдруг оказался в воздухе, поднялся, как какой-то факир, над ним и завис, не меняя позы. У него и руки оказались на груди, как у факира. Землянин хотел спросить у Пити, что с ним случилось, но подумал, что случилось не с Питей, а с ним самим. Темносинее, почти черное небо, в пять сорок утра, Питя, парящий в воздухе…
Сказал дрогнувшим голосом:
— Питя, а… — не договорил, потому что и сам оторвался от подушки и крыши корабля, легонько стукнулся сперва лбом, а потом коленями о прозрачную оболочку отсека. Стал почему-то поворачиваться набок.
— Питя! — крикнул он. — Мы падаем?
Питя оттолкнулся от оболочки, вытянулся в воздухе, как пловец в воде, подлетел-подплыл к нему. Он смеялся во весь рот.
— Это ведь невесомость, Славик, разве ты не видел такое по телевизору?
— Так мы летим?
— Ну да!
— На остров Пасхи?
— Точно!
— А что сейчас под нами?
— Сейчас спрошу. Щипан! — окликнул он штурмана. — Славик интересуется, что под нами.
— Африка, — раздался хорошо слышный голос. — А точнее — пустыня Сахара. Какая она огромная! И это все песок? Скоро начнется Атлантический океан. Как ты себя чувствуешь, Славик?
— Нормально! — в третий раз произнес это любимое слово космонавтов землянин. И только сейчас посмотрел по сторонам.
Нормально! Над головой почти черное небо со звездами, а далеко-далеко внизу, под белыми утренними облаками, просыпается его Земля.
Нормально! Сзади и чуть слева над голубой до изумления полосой — вот бы сюда Кубика! — красно-оранжевое солнце разливает цвета пожара — ну кому, кому показать эти краски?
— Ух ты! — только и сказал Славик. — Питя, а?
— Что? — Питя, схватившись за пуговицу его рубашки, подтянулся к Славику, устроился на его животе, тоже посмотрел на солнце. — Нравится? Мне тоже. У вас на Земле, конечно, интересно, но в космосе не хуже. Правда?
Славик кивнул. Такого солнца он никогда не видел.
Грипа снизу крикнул:
— Начинается океан!
Сначала под облаками было просто что-то темное, потом в нем что-то блеснуло, как тусклое зеркало, с которого стерли пыль. И вот океан зазеленел, заголубел, и Славик вспомнил то утро, когда он видел, как просыпались краски.