Ему все так же было плохо, но отчего-то он перестал мучиться по этому поводу. И ему нужно было решение. Впрочем, решение как раз было. Только принять осталось. И он это сделает.
– Сударыня, – сказал он, подойдя к Елизаветте. Кажется, та дремала, – нам нужно продолжать путь. Во что бы то ни стало.
– Да что с тобой происходит, я не понимаю? Ты что, плакал?
– Да, плакал.
– Из-за чего?
– Плохо было. Пойдемте, нам надо продолжать наш путь.
– Это невозможно, – отрезала она и откинулась снова, закрыв глаза. – Там болото.
– Тогда я… – Он стал спешно соображать, что сказать. – Пойду один. Да. Пойду один.
– Ты не пойдешь один. – Сказала она спокойно не открывая глаз, со своей чертовой травинкой. Так и захотелось её выдернуть и убежать, весело подпрыгивая.
– Я тебе не позволю. Я не могу рисковать тобой и собой, в том числе. – Она приподнялась на локти. – Да, меня вышвырнут с работы и лицензии лишат, если узнают, что я пошла на такое.
– Но это вопрос жизни и смерти! – взмолился он и мысленно себя пнул. Нельзя было так поступать. Давить на жалость так же глупо, как и шантажировать – только сильнее её разозлишь.
– Конечно, – согласилась та, – жизни и смерти. Либо мы утонем, либо нет.
– Да как вы не понимаете! – он больше не мог сдерживаться, снова захотелось разреветься. Боль стремительно возвращалась. – Если мы не успеем в город, моя судьба и моя мечта! Все это будет… Все это умрет! И я должен идти. Я привык, что меня никто не поддерживает. И что мне все приходиться делать самому. И я знал, что вы меня тоже не поддержите. Поэтому я пойду сам. А вы сидите тут и ждите помощи.
– Мечта?
– Да, сударыня. Мечта.
– Так почему ты сразу мне не сказал? Немедленно собирайся. – Она стала по-деловому так суетиться. Прям как лодку собирала. Алексей не мог поверить своим глазам. Он, почти что, готовился бежать от неё сломя голову. Быть, с позором, притащенным за ухо обратно. Бежать снова. Пытаться ещё и ещё… Или даже подраться.
– Так! – Произнесла Елизаветта, подняв палец на свое коронное "так". – Сними кроссовки, завяжи шнурки и повесь на шею. Я поищу палки. Будем идти вперед, и проверять палками глубину. А ты не стой как вкопанный, иди палки ищи. Вдруг одну потеряем, всегда запас будет.
Минут через двадцать они прошли точку невозврата – так Алексей про себя назвал место, где Елизаветта решила вернуться назад.
– Куратор… – позвал он робко. Та обернулась. Она была крайне тщательна, проверяла ногой каждую кочку. Наступала аккуратно, проверяла по десять раз.
– Сказать чего хочешь?
– Почему вы мне поверили?
– Чего? – Она аккуратно наступила на кочку и перенесла вес. – Чему я поверила?
– Ну, про вопрос жизни и смерти. И про мечту.
– А почему я должна была не поверить?
– Ну, если бы я упрашивал отца разрешить мне играть в стерео, и сказал, что это вопрос жизни и смерти, то он никогда бы не поверил… – Елизаветта споткнулась, провалилась по колено.
– Да эти черти нас на остров высадили! – воскликнула та. – С виду показалось, что кругом камыши, берег недалеко, а на деле – остров островом.
Еще метров через десять провалился и Алексей. Аккуратно поставил ногу на кочку и выбрался на поверхность. Перевел дух.
– Так что ты там спрашивал?
– Я удивлен, что вы мне поверили. Думал, придется ещё долго упрашивать.
– А вот не пришлось. К тому же упрашивать – это дурной тон. Никогда так не поступай. Если можно обойтись, конечно. Но вот если встает вопрос мечты – в дело идут все, что имеешь. Тут надо до конца идти.
– Но вы ведь рискуете своей работой!
– А ты никому не рассказывай. В конце концов, если не исполнится твоя мечта, я тоже рискую своей работой. И не факт, что менее серьезно, кстати. Ведь, в мои обязанности входит помочь вам повзрослеть. А как ты повзрослеешь, если не исполнишь свою мечту?
– Дальше кочек нет. – сказала она. Дух очевидностей снова в неё вселился. – Там только болото и камыши. Не страшно? Ты идешь?
– Страшно. – Признался Алексей. – Но я иду.
Иногда вода поднималась почти по пояс. Иногда воды было по колено. Наступать ногами на мягкое травянистое дно было неприятно, и даже противно, он жмурился от отвращения, пытался привыкнуть. И хорошо, что Елизаветта не видит его лица.
В какой-то момент вода дошла почти до пояса, а при каждом шаге из-под ног шли пузыри. Шаг – пузыри, ещё шаг – ещё пузыри. Они аккуратно обходили заросли камышей, и казалось, что конца их пути не будет. Но где-то далеко, в нескольких километрах виднелись деревья. А за ними – травянистые холмы. Значит, там была суша. И эти деревья, и залитые лучами заката холмы стали единственной надеждой. Он не спускал с них глаз и только шел и надеялся, шел и надеялся, потому что больше ничего не оставалось.
И тут Елизаветта вскрикнула и провалилась по грудь. У Алексея внутри все похолодело. Он вдруг представил, что здесь и сейчас она утонет. И он видел, как побледнела Елизаветта. Она стояла, не шелохнувшись, даже не в силах ногами пошевелить – видно те застряли в зыбком дне и растениях, что там росли. Алексею казалось, что он слышал, как стучит её сердце.
И она была напугана, она была очень сильно напугана. Все это время веселая и смелая, а сейчас напуганная и растерянная.
И тут до него дошло, чем все это может обернуться. Ну не полетит он и черт с ним. Поплачет день-другой и забудет. Пройдет. Только смерть не пройдет. Надо вытащить её, вытащить, во что бы то ни стало и вернуться. И пусть как будет.
– Возьмите палку, сударыня. – Сказал он, сглотнув, и протянул ей палку. Но было такое ощущение, что она его не слышала. Палка коснулась её плеча.
– Не дотрагивайся до меня! – вскричала она. – Даже не подходи! Я просто дура, что согласилась на твою авантюру! – она тяжело дышала, – И знаешь что? Ты на меня смотри!
– Да, сударыня.
– Хватит называть меня сударыней каждый раз, когда ты разозлен или вне себя. И хватит звать меня куратор каждый раз, когда боишься или хочешь что-то попросить. Елизаветта меня зовут. Слушай меня очень внимательно и делай то, что я скажу. Понял?
– Понял вас.
– Какие песни знаешь?
– Чего?
– Алексей! Ты со мной сейчас разговариваешь! – сказала она, не отрывая от него глаз. – Со мной, ясно? Со мной, а не с кем-то другим. Живо отвечай, какие песни ты знаешь!?
– Ну… Я знаю песню "Ландыши".
– Молодец, Прошин. Хорошая песня. Так! Начинаем петь. Вместе. Как там начало? Ты помнишь?
– Ты сегодня мне принес. – Сказал Алексей, слегка ошалев.
– Точно. Ты сегодня мне принес, как же там… не букет из пышных роз, да? А что принес?
– Не тюльпаны. – Подсказал Алексей дрожащим голосом.