Большую часть времени, если не считать сна, Дина проводила на носу «Иззи», в небольшой лаборатории («в моей мастерской»), откуда через окошко из кварцевого стекла могла видеть Амальтею («мою подружку»). Амальтея была железоникелевой: эти тяжелые элементы, вероятно, составляли горячее ядро древней планеты, давным-давно уничтоженной в некоей доисторической катастрофе. Астероиды других типов состоят из более легкого вещества. С составом Амальтеи вышло точно так же, как и с ее орбитой – он представлял собой недостаток и достоинство одновременно. На то, чтобы двигать по Солнечной системе увесистый кусок металла, ушла уйма усилий, однако для дальнейшего использования он годился как нельзя лучше. Что касается прочих астероидов, некоторые состоят преимущественно изо льда и могут служить источником воды для потребления на орбите или, если расщепить ее на водород и кислород – для ракетного топлива. На других много драгоценных металлов, которые можно спустить на Землю и выгодно продать.
А вот железоникелевый объект вроде Амальтеи возможно переплавить и пустить на конструкции для орбитального строительства. Однако подобная задача, если не ограничиваться небольшими лабораторными экспериментами, требовала совершенно новой технологии. О живой рабочей силе следовало забыть – доставка людей на орбиту и обеспечение их жизнедеятельности влетит в копеечку. Сами собой напрашивались роботы. Дина и отправилась на орбиту, чтобы подготовить размещение на «Иззи» лаборатории робототехники, рассчитанной на шесть исследователей. После очередного раунда бюджетной войны в Вашингтоне выяснилось, что исследователь будет только один.
Собственно, Дину такое положение дел вполне устроило. Ее детство прошло в далеких от цивилизации местностях вроде хребта Брукс на Аляске, пустыни Кару в Южной Африке и региона Пилбара на западе Австралии, где она вместе с отцом, Руфусом, матерью, Кэтрин, и четырьмя братьями переезжала с шахты на шахту. По оттенкам ее акцента можно было изучать географию. Образование Дина получила дома, от родителей, а также от домашних учителей, которых приходилось постоянно завозить – ни один не продержался больше года. Кэтрин учила ее тонкостям игры на пианино и сервировки стола, а Руфус – математике, военной истории, азбуке Морзе, навигации в безлюдных местностях и тому, как взрывать все и вся. Когда ей исполнилось двенадцать, семья посредством голосования за ужином решила, что для дальнейшей жизни на шахте Дина слишком уж сообразительна и активна, так что ее отправили в дорогую частную школу на восточном побережье Соединенных Штатов. Оказалось – причем до тех пор Дина и не догадывалась ни о чем подобном, – что семья не слишком-то стеснена в средствах.
В школе у нее обнаружился талант футболистки, так что она сумела получить спортивную стипендию в Пенсильванском университете. На втором курсе порванные связки правого колена поставили крест на ее спортивной карьере, и Дина всерьез взялась за геологию. Это обстоятельство плюс три года отношений с молодым человеком, который в свободное время строил роботов, а также многочисленные семейные связи в горнодобывающей индустрии в конечном итоге сделали ее лучшим кандидатом для работы, которой Дина сейчас и занималась. Еще внизу, на твердой земле, она трудилась бок о бок с энтузиастами робототехники – в том числе университетскими учеными, хакерами-железячниками на контракте и официальными сотрудниками «Арджуны», – программируя, тестируя и оценивая на дальнейшую пригодность целый зоопарк роботов размером от таракана до коккер-спаниеля. Все они были оптимизированы для того, чтобы ползать по поверхности Амальтеи, анализировать минеральный состав породы, срезать куски и доставлять их в плавильную печь, также оптимизированную для работы в безвоздушном пространстве. Слитки, вышедшие из этой печи, по весу годились максимум на пресс-папье – но то были первые пресс-папье, изготовленные вне Земли, и сейчас они большей частью придавливали важные документы на столах миллиардеров Кремниевой долины, а их ценность как статусного символа и отправной точки для беседы значительно превосходила цену железа.