Это прекрасно видно в католическом обряде крещения, когда крестный отец держит ребенка, а священник приближается с горящей свечой и говорит: Dono tibi lucem eternam (Я даю тебе вечный свет) – что означает, я даю тебе соотнесенность с солнцем, с Богом. Вы получаете бессмертную душу, которой у вас раньше не было; так вы «дважды рождаетесь». Христос получил свою миссию и дух Божий при крещении в Иордане. Он Христос лишь после крещения, потому что Христос означает «помазанный». Он тоже «дважды рожденный». Теперь он превыше обычного смертного, которым он был как Иисус, сын плотника. Теперь он Христос, безличная или символическая личность, больше не человек, принадлежащий той или другой семье. Он принадлежит всему миру, и в его жизни становится очевидно, что это гораздо более важная роль, нежели если бы он был сыном Иосифа и Марии.
Так что манипура – это центр отождествления с богом, где человек становится частью божественной сущности, обладая бессмертной душой. Вы уже часто того, что не во времени, в трехмерном пространстве; теперь вы принадлежите к четырехмерному порядку вещей, где время – это расширение, где пространства не существует, как и времени, где есть только бесконечная длительность – вечность.
Это всемирный и древний символизм, не только в христианском крещении и посвящении с мистерии Исиды. Например, в религиозном символизме древнего Египта мертвый Фараон опускается в подземный мир и ступает на корабль солнца. Видите ли, приблизиться к вечности означает спастись от тщетности личностного существования и достигнуть вечного существования, вырваться к вневременной форме существования. Фараон взбирается в солнечную ладью и путешествует сквозь ночь, побеждает змея, а затем восходит снова с богом и движется по небесам целую вечность. В последние столетия распространилась идея, что даже придворные люди, бывшие в дружественных отношениях с фараоном, тоже взбирались на корабль Ра. Потому можно найти много мумий, погребенных в гробницах фараонов в надежде, что все тела в гробнице вознесутся вместе с фараоном. Я видел кое-что очень трогательное в свежераскопанной гробнице в Египте. Прямо перед тем, как они запечатали могилу этого придворного, один из рабочих положил прямо за дверью жалкую корзинку из тростника с несколькими кусками материи, в которой лежал недавно умерший ребенок, возможно, его ребенок, чтобы он восстал с придворным в великий судный день. Его устраивала его собственная тщетность, но по крайней мере его ребенок должен был достигнуть солнца. Так что третий центр верно называют изобилием драгоценных камней. Это великое изобилие солнца, нескончаемое изобилие божественной силы, которое человек достигает посредством крещения.
Но это, конечно, символизм. Теперь мы подошли к психологической интерпретации, которая не так проста, как символический и сравнительный метод.[5] Гораздо труднее понять манипуру с психологической точки зрения. Если человеку снится крещение, или погружение в ванну или в воду, вы знаете, что это означает в идущем анализе: что они погружаются в бессознательное, чтобы очиститься; они должны опуститься в воду ради обновления. Но неясно, что следует после ванны. Очень трудно объяснить в психологических терминах, что последует, когда вы познакомитесь с бессознательным. Вы представляете себе? Поверьте, на этот вопрос не так-то легко ответить, потому что вы будете склонны дать абстрактный ответ по психологическим причинам.
Доктор Рейхштейн: Можно сказать, что старый мир сгорает.
Доктор Юнг: Это не такой-то абстрактный ответ, но все равно слишком общий, с безопасного расстояния.
Доктор Рейхштейн: Старые обусловленные формы и идеи разрушаются.
Доктор Юнг: О да, наша философия мира может драматическим образом измениться, но это не доказывает, что вы достигли манипуры.
Доктор Рейхштейн: Но разве манипура не символ огня, сжигания?
Доктор Юнг: Ну, это не просто символ разрушения; он скорее означает источник энергии. Но вы вполне правы – когда мы говорим об огне, в этом всегда есть нотка разрушения; лишь упоминания об огне достаточно, чтобы породить идею о разрушении. И здесь вы затрагиваете тот страх, который вызывает абстракцию; мы легко впадаем в абстракцию, когда не хотим касаться слишком горячих вещей.
Мисс Ханна: Разве тогда человек не может видеть обе противоположности одновременно?