Вогард был седьмым по счету сыном Высшего демона Исгарда, главе правящего рода. Род великих воинов. Они рождались уже могучими воинами, доводя своих матерей почти до смерти. У отца Вогарда был гарем из десяти жен и тысячи наложниц, и никто не мог пожаловаться на его невнимание. Сын ничем не уступал отцу, побеждая братьев в тренировочных боях еще в детстве, хоть и был младше их. Беда молодого демона была в том, что его мать была наложницей, а занять правящее место могли только сыновья от законных жен. Мечтать о троне не приходилось тем более. И все это бесило Вогарда, потому что никто не был столь близок и любим отцом, как он. Но даже Высший демон не мог спорить с законами и самое большое, что ожидало молодого демона, это место телохранителя при одном из законных сыновей.
И Вогард выбрал наиболее слабого, решив стать ему лучшим другом, защитой и доверенным лицом, чтобы возвести его на место отца, когда того не станет, и начнется борьба за власть. И тогда демон сможет быть у власти, управляя своим Господином. И даже больше. Когда Повелитель умрет, Вогард и Господин смогут претендовать на трон, потому что в силе и ловкости не было равных незаконному сыну великого Исгарда, и он собирался добиться власти для своего брата… для себя.
Лафгард был сыном третьей жены Исгарда и был на три года старше Вогарда. Эта разница совершенно не ощущалась, наоборот умный и сильный сын наложницы казался одним из старших сыновей. Лафгарда не любили старшие и частенько применяли к нему запрещенные кодексом приемы. Сын третьей жены терпел, потому что сын Господина обязан был вытерпеть все. И он тоже понимал, как и Вогард, что ему не светит ничего, когда отец умрет. Скорее всего он падет первым, когда братья начнут борьбу за место главы рода. Ему нужен был сильный друг, но никто из старших братьев не желал сближаться с ним. Впрочем, это был негласный закон. Можно было вместе учиться, можно было вместе участвовать в попойках, можно было развлекаться с доступным демоницами, но никогда нельзя было забывать, что за твоей спиной враг, потому что родство ничего не значило в мире, где выживал сильнейший. И Лафгард помнил это.
Это был день, когда обжигающее солнце Харгала только выползло на небосклон. Законные сыновья встали в пары, готовые к учебному бою. Незаконные ждали своей очереди. Вогард сидел в тени единственного дерева на арене и лениво наблюдал за боем. Другие незаконные держались в стороне от него, потому что любимого сын любимого отца и Господина боялись и предпочитали держаться от него подальше. Между незаконными детьми существовало что-то вроде дружбы, потому что им нечего было делить. Они не погибнут при битве за место Господина, они просто воины, которые будут служить или покинут род, это было их единственное право.
Вогард поигрывал длинным ножом, даже не обращая на это внимание. Он поглядывал без всякого интереса на арену, когда Лафгард упал, опрокинутый подсечкой. Один из старших братьев, бывший с ним в паре, размахнулся ногой, намереваясь нанести запрещенный удар, и Вогард сделал то, что не дозволялось, он бросил нож в законного сына, ранив того в ногу, уже занесенную над Лафгардом. Второй сын Господин вскрикнул и тут же побледнел. Воины не кричат от боли, это бесчестье. Полные ненависти глаза устремились в сторону сына наложницы, но было поздно, крик слышали все. Теперь оставалось надеяться только на суд отца, потому что законные сыновья неприкосновенны.
Вогард ждал спокойно. Он скользнул взглядом по изумленному лицу Лафгарда, не ожидавшему помощи, и внутренне усмехнулся. Первый шаг сделан. Теперь он должен убедить отца в том, что поступил верно. И это будет второй шаг. Повелитель пришел мрачный. Узнав имя того, кто покушался на законного отпрыска, Исгард взмолился всем темным богам, чтобы они дали ему силу покарать преступившему закон, и чтобы научили его сына, как избежать наказания. Увидев Господина, все, кто был на арене, встали на одно колено, склонив головы. Исгард взглянул на хмурого второго сына, уже выбывшего из гонки за место во главе рода, и отвернулся. Он остановился посреди арены.
— Подойди ко мне, Вогард, — позвал отец.
Сын послушно поднялся и подошел к Господину, спокойно глядя ему в глаза.
— Я здесь, мой Господин, — ответил он, склоняясь в поклоне.