Это был один из худших моментов в жизни Вейдера. Зачем он так долго ждал? Теперь ситх оказался в худшем из возможных положений: он мог наблюдать, но абсолютно лишился возможности влиять на события.
«Сотворенное зло всегда возвращается к хозяину, - горько подумал Скайуокер, - даже если оно совершено поневоле. У меня появилась прекрасная возможность узнать, что именно ощутила Лея, наблюдая взрыв Альдераана. Похоже, подобные инциденты превращаются в семейную традицию… ситх!» – Вейдер раздраженно стукнул по приборной панели. Как ни странно, «хорошее» обращение помогло: корабль порадовал хозяина снопом разноцветных искр и рядом оживших приборов.
Что ж, можно радоваться: по крайней мере, он не умрет в космосе – подобный конец был бы слишком легким выходом из сложившейся ситуации. Нет, Лорду Вейдеру придется жить с грузом этой неудачи на плечах…
Внезапно он ощутил мощное возмущение в Силе, а затем в кабине раздался пронзительный писк. Несколько драгоценных секунд он потерял, зачарованно глядя на датчик. Как будто опасался спугнуть удачу – судя по графику энергетических колебаний, станция сейчас взорвется! К счастью, потрясение не помешало Вейдеру включить двигатели, и «раненый» перехватчик устремился в космос, неловко завалившись на одно крыло…
Через мгновение в системе Явина появилось новое солнце. Он никогда не видел, как взрывается сверхновая, однако, думается, зрелище должно быть похожим. И, к тому же, ни одному идиоту не придёт в голову любоваться рождением звезды с ТАКОГО расстояния.
Темный Лорд вцепился в поручни сиденья. Второй раз за последние дни он чувствовал тошнотворное, убийственное дыхание Смерти так близко. Эта смерть ничем не отличалась от гибели Альдераана, и успех Альянса – равно как и гарантия мира – были оплачены новой кровью. Мысли Вейдера вернулись к неизвестному пилоту-форсъюзеру. Если он хоть как-то обучен и способен чувствовать Силу, то сейчас их ощущения пусть не сравнимы по интенсивности, но все же похожи.
Прокопченная машина взяла курс на ближайшую имперскую базу – личная неудача Энекина Скайуокера, к счастью, не переросла в глобальную катастрофу… но это вовсе не значит, что он может позволить себе сидеть, сложа руки. Уничтожение Звезды Смерти перевернет что-то в Империи, но не изменит Императора, а чтобы «помочь» ему в этом сложном деле, Лорд Вейдер должен попасть… хоть куда-нибудь до того, как закончится кислород. Заканчивать жизнь самоубийством как-то расхотелось… зато появилась вполне реальная опасность умереть насильственной смертью. Когда Палпатин узнает… Энекин Скайуокер широко улыбнулся под маской. Дразнить ранкора – сомнительное мероприятие, но он непременно САМ сообщит Императору новость дня… если выживет, конечно. Бедняжка, Палпатин так любил новую игрушку! А когда он услышит про Альдераан… Скайуокер давно перестал бояться смерти: что она для того, кто ежедневно ходит по краю? Собственно, он теперь вообще ничего не боялся, но, если уж умирать, то, предварительно хорошенько насолив недругам.
Парадоксально, но факт – сидя в крохотном, неисправном кораблике, затерянном в безбрежных просторах Галактики, Лорд Империи улыбался, предвкушая возможную опалу.
Вы не должны следовать СВОИМ чувствам, -
Ваши чувства должны следовать за ВАМИ.
Р. Ассаджоли.
Солнце давно уже достигло зенита и его лучи, преломляясь в цветных витражах, рисовали на голых стенах причудливо-яркие картины. Когда-то это напоминало Императору искусство политика: с помощью слов делать конфетку из горькой пилюли, управлять чувствами толпы так, как дирижер командует оркестром, и, главное, будить в людях страх и ненависть. Двадцать два года назад он, сенатор Палпатин, за один день разрушил Старую Республику – и кому есть дело до того, что этому дню предшествовали десятилетия подготовки? Возможно, политическим аналитикам, этим тепличным теоретикам, не выходящим за порог кабинета. Лишь они могут четко и достоверно объяснить то, что большинству республиканцев казалось громом среди ясного неба… да и то, лишь ретроспективно. Остальные… как не грустно ученым это признавать, но большинство разумных существ этой Галактики мало интересуется чистой теорией… и собственной историей вообще. Факты, как говорится, вещь упрямая… а его победа была столь наглядна и убедительна, что оппозиция подняла голову лишь теперь, десятилетия спустя. Но КАК она это сделала! Палпатин, хоть и без особой охоты, признавал, что те из его противников, кто выжил – идеалисты, но не дураки. Глупцы в тот роковой день стучались в двери Сената с воплями о справедливости и правосудии. И, естественно, исчезли, как явление. Кому захочется признать, что кровь пролита напрасно? Ненависть толпы слепа, а клонтрупперы, запрограммированные на убийство джедаев, лишь указали направление. Будет ли находящийся в здравом уме человек кричать о правосудии тем, кто захлебнулся в крови по самые уши? Люди не хотели ничего слышать, понимать и признавать – в этом был его главный козырь. Они считали себя мирными республиканцами, пацифистами, которые ненавидят насилие, – но внезапно превратились в стаю зверей, одержимых жаждой убийства. Они не могли осудить Императора ибо, по сути, стали его соучастниками. Миллионы существ, на тысячах планет, которые с того рокового дня не могли смотреть на собственное отражение без отвращения… и еще больше – тех, кому это понравилось. В одиночку каждый из них ничего не значил, но вместе они составляли силу, сравнимую со стихией… и эта мощь была послушной глиной под его пальцами.
Мысли Палпатина вернулись в настоящее. Тогда он все сделал правильно. Он вообще редко ошибался. Император поморщился: как говорится, редко, но метко. Как же он мог так жестоко просчитаться с Альянсом? Жизнь, полная успехов, привела к тому, что старый ситх болезненно воспринимал любые промахи, а тут… это был даже не промах – полное фиаско, и, главное, без всяких идей на тему «кто и как мог провернуть такое у тебя под носом». В своих отчетах Бэйл Органа рисовал эту тайную организацию этаким элитарным клубом, – десяток молодых аристократов собираются по подвалам, лелея планы мятежа – и тайно упиваясь собственной «неблагонадежностью». Детские забавы! Один из сенаторов в интервью метко назвал Альянс «политическими яслями» – и СМИ охотно подхватили прозвище. У этого объединения не было достойных лидеров, способных направить бешеную энергию юнцов на нечто конструктивное. Столь ручная и контролируемая оппозиция вызывала лишь желание посмеяться…