- Х-холодно, Бак…
- Тебя знобит, - выдохнул Баки и закусил губу. И вдруг притронулся тёплыми, широкими ладонями к горячей тонкой шее, очертил пальцами адамово яблоко, пригладил выпирающие ключицы. Стив тяжело, надсадно дышал, и в совершенной темноте не было видно ничего. Баки искал его по наитию, вслепую, гладил и растирал нежную кожу руками, пытаясь успокоить и прогнать дрожь из этого худенького тела. Прогнать жар, только кого он обманывал.
- Если мы переживём эту ночь, - прошептал Баки, ныряя в ощущения с головой. Отпуская себя совсем немного. - Если вдруг. Научишь меня молиться?
Стив не ответил. Его била дрожь.
Баки огладил вспотевшие снова бока вниз от подмышек, провёл ладонями обратно, до груди, и случайно коснулся маленьких, острых сосков. Смутился и положил руки на мягкий, нежный живот, тронул кожу вокруг пупка, как вдруг…
Стив резко выдохнул, а Баки напрягся. Кажется, он забрался слишком низко.
Баки закусил губу и почувствовал, что сердце колотится прямо под кадыком, отдаваясь в ушах.
- Прости, Бак, - прохрипел Стив, - оно само.
Баки зажмурился до белых пятен перед глазами.
А потом осторожно обернул руку вокруг чужого, каменно стоящего члена. Вокруг члена Стива. Небольшого, аккуратного в руке, но такого горячего, что пальцы тлели.
- Ч-что ты…
- Тш-ш, - прошипел Баки, не понимая толком, что творит. Он держал Стива в своей руке и чувствовал, как под большим пальцем пульсирует венка. - Всё нормально. Всё хорошо, Стиви. Это приятно.
И он двинул рукой на пробу, совсем легко, но Стив вскинулся и вцепился в его плечо со всей силы, вдавливая ногти в кожу. Воздух со свистом вышел из его лёгких, а член дёрнулся в ладони Баки.
- Это очень приятно, - прошептал он снова, случайно касаясь губами приоткрытых губ и, очертя голову, задвигал кольцом ладони по плоти. Еще и еще. Нежнее, чем себе. Ласковее. Под пальцами стало влажно.
Стив напрягся всем телом, намертво цепляясь руками за плечи. Он перестал дрожать и только дышал часто, с присвистом. Баки сжимал его крепкий член между пальцев, вздрагивая каждый раз, когда задевал гладкие, чуть выпирающие края сверху. Стив тихонько застонал, в руке стало твёрже, горячее, и это произошло - Стив кончил, излился в кулак Баки и забрызгал его живот. Ощущение тёплых капель на собственной коже подействовало, как ледяной душ. Баки осторожно выпустил помягчевшую плоть и вытер руку о свои трусы. Собственное возбуждение, секунду назад давившее даже на барабанные перепонки, отступало от шока осознания.
- Чёрт, - выдохнул Баки прямо в губы Стиву.
Тот помолчал, а потом спросил торопливо, скрывая смущение:
- Это был секс?
Баки задумался. Сердце никак не успокаивалось, в голове было мутно и пусто. Ему показалось, что он разглядел блестящие в темноте глаза Стива.
- Похоже на то, - сипло ответил он. Помолчал и неожиданно ляпнул: - А ещё после такого обычно целуются.
Стив глубоко вдохнул. И вдруг неуклюже ткнулся пересохшими, искусанными губами в его губы.
- Так?
- М-м…
Баки понял, что сегодня, видимо, ночь исполнения желаний, и опустился на губы Стива своим ртом, влажным и мягким. За то мгновение, что они касались друг друга губами, Баки казалось, что даже если за окном сменится эпоха или начнётся война, он этого не заметит. Так сладко, так хорошо ему было.
Он отстранился и прижался лбом к тёплому лбу Стива. Счастливо вдохнул и выдохнул. Под пледом было нечем дышать и отчётливо пахло семенем, но ему было плевать.
- Спи, - прошептал он.
- Ты тоже, - ответил Стив, и Баки почудилось, что он улыбается.
12.
Стив проснулся утром и скинул с лица плед. Тело ломило, но ни единого признака вчерашнего недомогания не было. Его не знобило, горло чувствовалось совершенно здоровым. Он потянулся всем телом и понял вдруг, что лежит один.
И испугался. Так сильно испугался, как не пугался с тех пор, как мать слегла с воспалением лёгких. Он вспомнил резко, целиком всё, что случилось с ними ночью, и даже опустил руку вниз, положил на пах. Сморщился от ощущения слипшихся вместе волосков и засохшей на члене жидкости.
С ним это было впервые, и он знать не знал, что из утренней проблемы можно добыть столько удовольствия. Стив почувствовал, как к ушам и щекам приливает краска. Это было слишком интимно. И от мысли, что Баки открыл ему это, Баки трогал его так, снова заныло внизу живота. А потом накатило осознание и страх. Баки никогда не вставал раньше него.
Когда заболела мама, Стив впервые задумался о том, что в шаге от совершенного, стопроцентного одиночества.
Он тяжело вздохнул, завернулся в плед и встал с кровати. Его чуть покачивало, и голодно ныло в пустом желудке.
В распахнутое окно дышало свежим утренним ветерком лето. В кустах стрекотали цикады и верещали пронырливые воробьи. Кто-то в соседнем доме просыпался и собирался всей семьёй к воскресной мессе. Это лето сводило с ума жарой и яркими запахами, а от образов в голове постоянно хотелось рисовать.
Стив задумался на мгновение, кто там, наверху, отвечает за то, чтобы люди встречались, становились друг другу самыми важными, а потом вдруг разбегались в разные стороны из-за какой-то ерунды или, пускай, не ерунды, но всё же? Кто за это в ответе? И если есть такая особенная канцелярия, может, есть возможность отправить туда жалобу? Ведь всё это так… не честно.
Щёлкнул дверной замок, Стив взволнованно замер и прислушался; кто-то вошёл и захлопнул за собой дверь.
Стив вцепился в подоконник, намеренно, до рези в глазах всматриваясь в слепые, зашторенные окна дома напротив.
Баки - больше некому - чем-то звенел и шуршал на кухне. А потом, судя по звуку шагов, зашёл в комнату.
- Я думал, что ты уже не вернёшься, - глухо сказал Стив в окно. В кусты возле дома, где мельтешили воробьи, прыгнул рыжий кот с подраным ухом. Никого не поймал и взвыл с досады. Стив его прекрасно понимал.
- С чего это? - спросил Баки из-за спины. - Чушь выдумал. Я молока купил, будешь? Успел урвать бутылочку. И захватил свежих булок. Стив?
Стив развернулся и уставился на яблочный пирог с горящими свечами, который Баки держал в руках на круглой большой тарелке.
- С днём рожденья, - сказал он и улыбнулся. С какой-то затаённой грустью, печально. Стив посмотрел, вопросительно выгнув бровь. - Загадай желание и задуй. Тут ровно семнадцать. Исполнится.
Он шагнул ещё ближе, и пирог вместе с заволновавшимися язычками огоньков на свечках очутился ровно между ними.
Стив задумался на мгновение, посмотрел на Баки, который глаз с него не сводил, и изо всех сил дунул.
- Отлично задул, - заметил Баки. - Как самочувствие?
- Спасибо, - ответил Стив и улыбнулся. - Как ни странно, на высоте. Подыхать не собираюсь, так что готовься учить “Отец небесный”.
Баки прикрыл глаза и застонал.
- Ты ведь шутишь? Может, лучше пойдёшь и посмотришь, что я тебе за подарок приготовил?
- Нисколечко не шучу. Сам попросил. А теперь будь добр, выйди и дай мне одеться. Подарки откроем после завтрака.
Баки смотрел на него ровным, тёплым и совершенно счастливым взглядом. Он улыбался.
13.
На Кони-Айленд они, конечно, не поехали. Баки пообещал наверстать на следующих выходных. Стив до самого вечера рисовал океан, волны с белёсыми бурунами и чёрно-белых чаек, а Баки лениво валялся на кровати и заглядывал ему через плечо.
А на следующий день Баки всё же заболел. Он слёг с лихорадкой и не показывался сутки. Стив ходил к нему домой, но мать не пустила дальше порога - карантин. Стив согласился и протянул ей крупный жёлтый лимон. Его миссис Барнс приняла с удовольствием.
В квартире Стива в доме напротив стоял в комнате первый в его жизни мольберт. С виду и не скажешь, что самодельный - Баки постарался на славу. На подставке уже теснились несколько набросков, рядом лежали приготовленные кисти и тюбики с масляными красками. Стив рисовал своё семнадцатое лето.