- Да это же раковины, дедушка. Как их наденешь?
- А ты, внук, знай собирай. Дома разберемся.
Набрали они по мешку раковин, пришли домой, выварили их, пообчистили как надо и за работу принялись. Пуговки высекать стали. Гордей высекает, Сергунька зачищает. Дед дырочки в пуговичках сверлит, а внук их по дюжине на листки пришивает. Весело дело идет. Много дюжин наделали. Хорошие пуговички получились. Крупные, с радужным отливом. В город поехали, в лавку сдали, расчет получили. Хватило расчета на сапоги и на картуз, на рубаху и на штаники, да еще на чай-сахар, белый хлеб осталось и новые сверла купили. Довольнешенек дед. Посмеивается, трубочкой попыхивает.
- Гляди, Сергунька, сколько мы всякого добра из раковин добыли!
Задумался дотошный Сергунька, деда спрашивает:
- Как же это так получилось, что даровые раковины стоить стали? Новым картузом обернулись, кумачовой рубахой, плисовыми портками, сапогами со скрипом?
- Цена в них вошла, - говорит на это дед.
- А когда она в них вошла, дедушка?
- Не ведаю.
- Может быть, при высечке?
- Знал бы, так сказал, - хитрит дед. Хочется ему, чтобы внук сам до сути дошел.
А внук свое:
- Может быть, при сверловке, дедушка?
А тот опять хитрит:
- Не ведаю. Тайная это сила для меня. Давно на берег хожу - даровые раковины ношу, а отчего они стоить начинают, когда в них цена входит, ума не приложу. Сходи-ка ты к гончару-кувшиннику. Может быть, у него выведаешь, когда тайная сила цены в даровую глину входит.
Пришел Сергунька к гончару-кувшиннику. Видит: гончар даровую глину в горе копает, с песком ее мнет и водой разбавляет. Квасит. Сергунька глаз не спускает. Смотрит, когда в даровую глину цена войдет.
Кувшинник тем часом бросил комок мятой глины на кружало, завертел его и принялся кувшин выкруживать. Выкружил кувшин, взял другой комок мятой глины, вытянул его, выгнул лебяжьей шеей и на кувшин ручкой приставил. Потом достал резец-палочку и принялся изукрашивать кувшин. Изукрасил его цветами-розами, заморскими птицами, виноградом-смородиной, потом раскрасил это все и обжигать стал.
Обжег кувшинник кувшин, вынул из печи. Сергунька даже попятился, загляделся на синих птиц с изморозью, на золотой виноград с чернетью. Незнаемой цены кувшин. А когда в него цена вошла, этого он не увидел, и кувшинник толком сказать не может.
- То ли, - говорит, - на кружале, то ли, - говорит, - в печи. А может быть, она от резца-палочки. Сходи-ка лучше, парень, к лодочнику. Он из дерева ценные лодки выдалбливает. Там, может, виднее будет.
Тоже хитер был дедушкин однокашник. Хотел, чтобы Сергунька сам хитрую тайну цены понял.
Пришел Сергунька к лодочнику в тайгу. Лодочник в два обхвата даровое дерево валит. Отпилил сколько надо, долбить лодку принялся. Выдолбил, обтесал, распарил, бока распорками развел. Развернулась лодка. Нос, корма поднялись - цену лодке прибавили.
Смекать Сергунька начал, как и чем лодочник в дерево цену загоняет. К другим глядеть пошел. К мочальникам, что даровое липовое лыко дерут-мочат, в мочалу треплют, а из мочалы стоящие кули ткут.
У берестяников побывал, что из даровой бересты туески-лукошки, пестерьки-сумки для продажи вырабатывают, а до корня цены не дошел.
И у рыбаков побывал. Рыба тоже даровой в реке плавает, а поймай ее - в ней тайная сила цены объявится. И всюду так. Глядеть - замок прост, а ключа не находится.
К каменотесу забрел. Разговорился про ключ цены. А тот ему и говорит:
- Пока сам работать не начнешь - ключа не найдешь.
Очень хотелось Сергуньке ключ цены найти. Пробовать стал камни тесать. Не сразу. Сначала подтаскивал. Подтащит камень-другой и ценить его начинает. В горе лежал камень - даровым был. На место пришел - стоить начал.
Научил его каменотес бока у камня прямить. Для строительства не какой попало камень идет - мерный. Отешет Сергунька другой-третий камень. Видит опять в них цена прибыла.
Фаску научил его каменотес снимать. Как даст Сергунька фаску камню его цена чуть не вдвое вырастет.
Ну, а когда пузатые колонки, кудрявые капительки научился Сергунька из камня высекать, тогда и спрашивать больше не стал, в чем тайная сила цены. Сам понял. Понял и решил у дедушки побывать.
Приходит к дедушке и говорит:
- Я, дедушка, каменотесом стал. Львов-тигров, даже ценных каменных див высекаю. Яшменные пуговки тебе на пробу высек. Бери.
Глядит дед на подарок: одна другой пуговки краше.
- Большую цену за них дали бы, - говорит дед Гордей. - А в чем тайная сила цены, выведал?
- Нет, дедушка, не выведал. Сам дошел, когда работать начал. В руках, дедушка, тайная сила цены. В моих, в твоих, в Кувшинниковых, в лодочниковых - в трудовых руках.
Так открыл Сергей великую тайну цены, нашел ключ ко всем замкам. И на что ни поглядит теперь - на дом ли, на стол ли, на узорчатую ткань, на ржаной хлеб, на радужные пуговицы - труд человека видит: цену всех цен, корень всех ценностей-драгоценностей нашей земли и самой жизни.
САМОХОДНЫЕ ЛАПОТКИ
Три сына при отце жили. Земли у отца было мало. Одну десятину на троих не разделишь. Да и одну лошадь тоже натрое не раздерешь. Вот и придумали братья ремеслами промышлять. Жить-то ведь надо.
- Я по городам пойду ремесло искать, - говорит старший сын. - За которое больше платят, то мое и будет.
- А я, - говорит средний сын, - стану по базарам ходкий товар высматривать. Какой ходчее идет, тот и делать буду.
До младшего очередь дошла.
- Чем ты, мил сын, промышлять будешь?
- Хотелось бы мне, тятенька, научиться лапти плести. Всегда в спросе.
Засмеялись братья:
- Дурень и есть дурень. В спросе-то они в спросе, да цена-то за этот спрос с воробьиный нос. Вот оно что.
Поговорили так братья и разошлись.
Идет старший по городам и видит - мастера чаевничают. Подсел. Слушать стал, о чем мастера беседуют.
- А я сто одну деньгу зарабатываю, - хвалится каменщик. - Одну деньгу для души в трактир отдаю, а сто денег в дом несу.
Как старший сын услышал эти слова, и думать больше не стал. Доходнее каменного ремесла не найдешь.
- Возьми меня, каменщик, в выученики.
Посмотрел каменщик - парень здоровый, плечи широкие, руки сильные и, видать, глазастый.
- Возьму, - говорит, - если ты ремесло ниже денег ставить не станешь.
Взял его и начал каменному делу обучать.
Второй сын идет по базару и видит - дуги хорошо разбирают. А старичок-дуговичок, который дугами промышлял, возьми да похвались:
- Мошна у меня, как дуга, туга. Что ни дужка, то полтина с полушкой. Полушку - на косушку, полтину - домой.
Как услышал это средний сын - тут же порешил дуги гнуть.
А младший лыка надрал, колодочек лапотных настроил и плетет себе лапоть за лаптем. Один с косиной, другой с слабиной, третий - в руки взять совестно. Парни-однолетки, девки-невесты в один голос бедняжку просмеивают, недоумком лапотным величают. А он плетет себе да плетет. Одна неделя проходит, другая начинается. Полная баня лаптей, а обуться не во что. На пятую неделю от лаптей вовсе тесно стало, сын-то и говорит отцу:
- Тятенька, дай лошадь, я на базар лапти повезу.
Дал отец лошадь. Привез мастер свои лапти да и свалил их в кучу.