Семья напрокат, или Младенец по завещанию
Вероника Касс
Пролог
— Девочки, всем привет, — прокричала я, забежав в свой салон, — Меня ни для кого нет, все вопросы потом.
Я не смотрела по сторонам, видя перед собой лишь одну-единственную цель — дверь своего кабинета. Мне нужно было срочно забрать документы и свалить из этого места как можно быстрее.
Пока я рылась в столе, дверь распахнулась и в помещение влетел брат. Он напоминал разъярённого быка, кольца в носу не хватало, а вот ноздри раздувались так, что можно было отправлять его на испанскую корриду — без сомнения, он был бы там сейчас самым грозным.
— Ярослав, — пискнула я и, задвинув обратно в стол ящик, отошла.
— Ты думала, я тебя не найду или что? — Ярик склонил голову к плечу и выжидающе на меня посмотрел. — Два дня бегать от меня по всей Москве.
— Я не бегала, о чем ты, — делано улыбнулась и направилась бочком, вдоль стеночки, надеясь как-то обойти разъяренного брата и сбежать из собственного кабинета, неожиданно ставшего для меня мышеловкой.
— Мира, — позвал он меня, предостерегая.
Но куда там, я боялась брата на подсознательном уровне и сейчас была близка к самой настоящей панике. Я рванула к выходу, надеясь на чудо, которого не случилось. Брат схватил меня за запястье и толкнул к стене.
— Мирослава, не зли меня! — прокричал он и тут же стукнул ладонью аккурат у моего лица, и висящая рядом рамочка с фотографией дружного персонала моего салона красоты повалилась на пол.
— Яр, — тихо шепнула и попыталась сбежать, но куда там, Ярослав схватил меня за плечо и впечатал в стену.
Брат замахнулся, но его ладонь замерла в каких-то считаных миллиметрах от моего лица, кожа на его пальцах натянулась и побелела на костяшках. Казалось, что Ярослав сейчас расплющит мне лицо этими самыми пальцами.
— Я же тебя удавлю, Мира, и мокрого места не останется. Потому что мне будет все равно, понимаешь? — жестко проговорил он, а мне стало тошно, по-настоящему тошно, захотелось свернуться в калачик и расплакаться. — Ведь так и так все твои деньги достанутся непонятно кому.
— Яр, пожалуйста, отпусти, — выдавила из себя отчаянную просьбу, до последнего сдерживая слезы. Плечо пульсировало от боли, но я не опускала взгляд, по-прежнему прямо смотря на брата.
— Мира, отпущу. — Его ладонь чуть отодвинулась, но я не успела вздохнуть от облегчения, потому что пальцы брата тут же сжались на моей шее. — Сейчас придушу тебя собственными руками и отпущу.
— Ярик, — захныкала я, совсем как в детстве, когда просила у него помощи и поддержки.
— Ведь это не жизнь у тебя, Мирка. Ни хрена это не жизнь! — заорал он как ненормальный мне на ухо, а я все же затряслась от рыданий.
— Я не могу, не могу, не могу… — начала бессвязно шептать, захлебываясь слезами, которых неожиданно стало слишком много.
— Ар-р-р, — Ярослав отпустил мою шею и отошел на шаг, разминая ладони, — Мирослава, ты же понимаешь, что выхода нет? Почему ты упрямишься? Неужели это так сложно — переспать с кем-нибудь да залететь? И будет отцу бэбик, мне фирма, тебе деньги. Все, Мира. Все. Это же проще простого.
— Я не могу, Яр… я… — начала объяснять, прекрасно понимая безнадежность этого занятия. Как? Как объяснить двухметровому лбу, что меня до сих пор трясет от одного только мужского запаха. Любого. — Ты же знаешь… — обессиленно произнесла и начала оседать на пол.
Совершенно внезапно в одно мгновение моя жизнь превратилась в сущий кошмар. И если два дня назад я еще могла надеяться на то, что это все злая шутка моего отца или способ проучить, то сейчас, видя перед собой разъяренного Ярослава, я отчетливо начала понимать, что папа не шутил, он был абсолютно серьезен, когда пообещал отобрать все не только у меня, но и у всей остальной нашей семьи, оставив старших братьев практически ни с чем.
— Хватит, Мира! Шесть лет прошло! Шесть, — заорал брат и, подхватив низкий журнальный столик, зашвырнул его в плазму, висящую на стене.
Грохот раздался знатный, и я прикрыла лицо ладонями — пусть делает что хочет, лишь бы меня больше не трогал.
— Я же разобрался с ними, — проревел брат, а у меня к горлу подступила тошнота.
Нет. Нет. Нет.
Я не хотела это вспоминать, особенного то, каким зверем мог быть мой брат. Не хотела, но рвотные позывы никак не прекращались.
Я согнулась пополам, хватаясь за рот, а другой рукой за грудь, и попробовала начать думать о чем-то другом, отвлеченном, а не о крови. Господи боже. Только не о крови, нет.
— Ты же знаешь, на что я способен, Мира.