Ни один из них не обращал внимания на сходство между ними, хотя за долгие годы совместной работы это стало притчей во языцех.
Сол Герачи начал работать у отца Гарри еще в годы Депрессии, рыл сточные канавы в Ван-Кортланд-парк. Он и Гарри познакомились, работая в одной и той же бригаде, и, хотя он не был сыном Лу Клэмена, он продвигался по служебной лестнице почти так же быстро, как и Гарри, но все-таки не так быстро.
Гарри принял на себя руководство делом перед войной и сделал Сола своим координатором, курирующим крупные проекты. Независимо от того, был ли это проект строительства такого огромного офисного здания, как это, пятисот индивидуальных коттеджей в Оссининге или торгового центра в Атлантик-Сити, — Сол Герачи был одним из тех, кто надзирал за стройкой.
— Чернорабочий Рамон Диосдадо! Чернорабочий Рамон Диосдадо!
— Рабочий котельной Лео Конначи! Рабочий котельной Лео Конначи!
— Wie geht’s,[46] Сол? — спросил Гарри, усаживаясь напротив него за письменный стол.
— Gurnischt.[47] — Сол потер глаза и закашлялся. Он отложил логарифмическую линейку и взглянул на Гарри. На вечерних краткосрочных курсах института Пратта Сола научили работать с логарифмической линейкой и некоторыми другими инструментами, включая калькулятор, которым он обычно и пользовался. Помимо этого, его образование ограничивалось школьными знаниями, которые он приобрел еще в 1918 году. Но он любил указывать Гарри, который тоже не заканчивал колледжа, на то, что в средней школе его учили тому, чему сейчас учат на первых четырех курсах колледжей.
— Перестань играть с этой штукой и излагай дело!
Сол нахмурился и засунул логарифмическую линейку в нагрудный карман белой куртки на пуговицах, которую обычно носил на работе. Рукава ее были закатаны и открывали накаченные бицепсы. Теперь, когда он и Гарри, насупившись, смотрели друг на друга, казалось, один смотрит на себя в кривое зеркало и от этого кажется лысым.
— Какое дело? — спросил Сол.
— Сколько еще недель есть в нашем распоряжении? — На лице Гарри отразилось отвращение.
Сол пожал плечами.
— Дотянем, пока не подойдет срок уплаты кредитов, до апреля. Но…
Гарри ждал. В его зеркальном отражении у него были волосы.
— Но что?
— Ты же знаешь, Гарри, как это обычно делается. Твой поставщик перестает поставлять материал, ты вынужден временно уволить с работы каменщиков и бетонщиков. И сроки оплаты откладываются. Ты продолжаешь обманывать своих поставщиков и можешь заставить людей работать до июня. Их останется лишь горсточка. Но они все-таки будут работать.
— Ты самый смешной человек, которого я знаю, — кисло произнес Гарри.
Сол опять пожал плечами.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Гарри? Ты распоряжаешься деньгами. Мне нарисовать диаграмму?
— Штукатур Джулиус Покорны! Штукатур Джулиус Покорны!
— Чернорабочий Пачо Менендес! Чернорабочий Пачо Менендес!
Сол негромко откашлялся.
— Чтобы уж совсем тебе стало смешно, — кисло сказал Сол, — послушай еще и это. Люди «Херца» сказали мне, что если ты не уплатишь за последние шесть месяцев за бульдозеры, то они лишат тебя крана. Прямо сейчас.
— Основного крана?
Сол кивнул.
— Что случилось с твоими банками, Гарри? Средств недостаточно.
— Недостаточно. Ты же читаешь газеты. Денег не хватает по всей стране.
— Но почему мы должны чувствовать это раньше других? — Глаза Сола слегка расширились, взгляд стал умоляющим. — Разве такая большая стройка не должна поддерживаться с финансовой точки зрения?
— Ты рассуждаешь как ребенок, Сол. Кто финансирует весь проект одним займом?
— Но нас должны профинансировать хотя бы для того, чтобы мы дошли до верха.
Гарри успокаивающе похлопал его по руке.
— До верха ты дойдешь. Это я тебе обещаю.
Сол слегка успокоился. Гарри всегда выручал.
— Когда мы дойдем до верха…
— Оставь, Сол. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
— Чернорабочий Луис Ортега! Чернорабочий Луис Ортега!
— Сварщик Герман Стац! Сварщик Герман Стац!