Сёта преисполнялся важности, когда видел, с каким почтением к нему относятся. Вместе с тем он чувствовал раздражение. «Почему я не могу все бросить и уехать, как другие? — думал Сёта. — Все смотрят на меня так, точно ждут от меня чего-то, как будто я каждому чем-то обязан». Ему было тягостно в родном доме, где десятки глаз следили за каждым его шагом.
Дом Хасимото был построен как все деревенские дома. Сквозь заднюю дверь Сёта и Санкити попали в узкий внутренний дворик, оттуда в палисадник перед окнами лавки. Там они встретили дядю Наоки.
— Господин Савада тоже работает у нас, заготавливает оберточную бумагу, — сказал Сёта, обращаясь к Санкити.
Тщедушный старик посмотрел на Сёта так, точно и он хотел сказать: «Господин Сёта, не забывай, твои бабка и мать принадлежат старинной родовитой семье. Твой отец в молодости увлекался науками, и торговля совсем было захирела. Ты должен, не теряя времени, вооружиться счетами и навести в доме порядок. На тебе большая ответственность» .
Видя вокруг себя такие взгляды, Сёта был готов бежать из дому куда глаза глядят.
Войдя в комнату, Санкити широко раздвинул сёдзи, чтобы видеть синевшие вдали горы. Сёта принес столик, поставил его посреди комнаты. Дядя с племянником сели и завели разговор.
Разговаривая с дядей, Сёта, как много раз прежде, почувствовал, что завидует ему. Завидует его положению вечного студента. Санкити приехал к ним в гости, он делает, что ему захочется; думает о том, о чем приятно думать. А он, Сёта, должен был бросить занятия в университете и приехать в эту глушь. Должен был отказаться от своих мечтаний. Его отец когда-то потерпел неудачу в науках. Само собой разумелось, что и молодому хозяину наука не нужна.
«Как можно одному жить в большом городе?» — это был самый веский довод родных. «Пропади пропадом этот дом, эта проклятая аптека», — все чаще думал Сёта.
В долине шумела бурная Кисогава. Но шум бегущей воды уже давно не трогал Сёта. Густые леса, набегавшие на городишко, вызывали у него тоску. Неужели он должен похоронить себя здесь? От этой мысли Сёта становилось жутко.
В комнату вошла о-Танэ.
— А я приготовила вам чай нэбу. Он такой душистый, — ласково улыбнулась она.
Чай нэбу составлялся из особых сортов листьев. В детстве Санкити очень любил его.
— Ну как, Санкити, нашел что-нибудь интересное в кладовой? — спросила о-Танэ.
— Да... Кое-что там есть, — неохотно отвечал Санкити.
О-Танэ почувствовала себя лишней и ушла.
Молодые люди заговорили о девушках. Санкити рассказал Сёта, что слышал о его сердечных делах от сестры. Ему хотелось, чтобы Сёта был откровенен с ним. Но Сёта обмолвился только, что очень жалеет девушку, о которой идет речь. А в глубине его души поднялось возмущение: как смеют они топтать его любовь?
Воцарилось молчание.
— У нас в городе молодежь разная, — проговорил наконец Сёта. — Одни целыми днями сидят дома, занимаясь только своими делами. Другие находят время и на развлечения. Вот среди них у меня есть приятели.
Отпивая ароматный чай и дымя папиросами, дядя и племянник вели неторопливый разговор. Сёта очень хотел заниматься каким-нибудь практическим делом. Живя в Токио, он изучал технику изготовления лаков, учился живописи, много читал. Этот юноша был наделен от природы жаждой знаний: он любил литературу и следил за всеми новыми книгами.
Санкити принес с собой рукопись. Сёта, разложив ее перед собой на столе, приятным, сильным голосом, напоминавшим голос отца, прочел несколько страниц вслух.
Как-то во время каникул, когда Сёта еще учился в Токио, он поехал к Санкити в Сэндай. Эта поездка навсегда осталась у него в памяти. Дядя снимал в Сэндае дешевую комнатушку на втором этаже захудалой гостиницы. Они часто ходили вдвоем к друзьям. Однажды ездили даже в Мацусима. В Сэндае Санкити закончил работу над одной из своих книг. Дядя и племянник долгими зимними вечерами читали рукопись вслух при тусклом свете гостиничной лампы. Обо всем этом вспоминал сейчас Сёта.
— Да, — сказал Санкити, — это было ночью под рождество. Меня пригласили на праздник в Иванума. Там я и увидел первый раз, как празднуют рождество в деревне, угощался рисовой кашей с овощами. Ночевал я у старосты христианской общины. Он был владельцем магазина. Утром я пошел прогуляться к реке. И дневным поездом вернулся в Сэндай. Захожу к себе в комнату, а ты уже меня ждешь...