Тоёсе пришла первая.
— Откуда, тетушка, у вас столько сил растить детей? — спросила она о-Юки.
— Не знаю, — пожала плечами о-Юки. — Я даже не могу сказать, что очень их люблю.
Тоёсэ весьма удивилась такому ответу. Она посмотрела на младенца, сладко спавшего под москитной сеткой. С улицы прибежал Танэо. За ним шла служанка, на спине у нее сидел второй мальчик — Синкити.
— Танэтян, Синтян, одеваться! Сейчас придут гости, — позвала детей о-Юки.
— Иди-ка сюда, Танэтян, тетя Тоёсэ поможет тебе, — поманила к себе старшего Тоёсэ.
Братьев одели в новенькие одинаковые кимоно. Пришел Санкити и принес детям золотых рыбок.
— А где Сёта? Он ведь уже вернулся из Кисо, — спросил он, увидев Тоёсэ.
— Он сказал, что придет позже, — улыбнулась Тоёсэ. — Где ему усидеть дома в праздник!
— Знаешь, что мне сказала только что Тоёсэ, — обратилась к мужу о-Юки, — фирма «Сиосэ» разорилась.
— Значит, все-таки разорилась... А ведь была такая солидная фирма. Сейчас Сёта нелегко...
— На бирже все растерялись. Никто не знает, что будет завтра. Когда мы жили за рекой, у меня в кошельке всегда иен сто лежало, — упавшим голосом проговорила Тоёсэ. — Хорошо, что Сёта послушался тогда дядю Морихико и не взял взаймы. Что бы мы сейчас делали?
Санкити с женой переглянулись.
— Печально у меня на сердце, хоть фейерверком полюбуюсь. Может, веселее станет.
Тоёсэ взяла у дяди папироску и, прищурившись, закурила. Санкити тоже закурил и поднялся наверх к себе.
Желтый дым фейерверка плыл по улицам. Санкити вышел на балкон и смотрел вниз из-за бамбуковой шторы.
«.. .Вы часто писали мне, что не станете женой другого. Может быть, вы уже вернулись к родителям. Но я пишу вам это письмо на всякий случай...»
Санкити не забыл этих слов из письма, которое когда-то давным-давно получила о-Юки от своего старого друга. С тех самых пор Санкити никогда не покидало ощущение утраты. Порой его охватывало болезненное ощущение, что жена не понимает его, да и сам он не понимает своей жены. Он приходил в отчаяние от этой мысли. Письмо, которое до сих пор было живо в его памяти, написал человек, совсем не похожий на него, Санкити. У него был другой характер, интересы, он принадлежал другому кругу.
Хлоп, хлоп — вспыхивали разрывы фейерверка. Дым повисал, как ивовые листья.
— Дядя! — По лестнице шумно поднимался Сёта.
Санкити стряхнул с себя оцепенение и улыбнулся вошедшему гостю. Дядя и племянник сели рядом.
— Что, прогорела контора Сиосэ?
— От Тоёсэ, конечно, узнали? — Сёта пристально посмотрел на дядю... — Честно говоря, дела у Сиосэ обстояли неважно, еще когда я первый раз появился на Кабуто-тё. Но ему удавалось до поры, до времени латать прорехи, так что даже конторщики и те ничего не замечали. Я понял, что дело плохо, только когда попал в старшие. В конце концов, как и следовало ожидать, фирма лопнула. Банк закрыл кредиты, клиенты требуют обратно деньги. Положение — хоть плачь. Хозяин как будто собирается закрыть контору и начать новое дело, совсем небольшое, на имя какого-то Хирота. Я еще пока выполняю свои обязанности, но, в общем, можно сказать, что я опять не у дел. Все мои мечты лопнули как мыльный пузырь, — вздохнул он. — Надо искать новые пути, чтобы стать маклером.
— А как дела у Сакаки? — поинтересовался Санкити.
— Ему еще больше не повезло. Уехал к себе на родину и от него уже давным-давно ни слуху ни духу. Видно, боится еще раз пытать судьбу.
Внизу послышался девичий смех. Пришли о-Сюн, о-Нобу, о-Кину и даже о-Ику — самая младшая сестра о-Юки. Одна из них, стоя на краю веранды, склонилась вместе с Танэо и Синкити над золотыми рыбками.
— О-Юки, — позвал жену Санкити, — давайте все сфотографируемся. Сначала вы с детьми, потом мы с Сёта.
О-Юки с радостью согласилась.
На улице неугомонно шаркали, шлепали, топали ногами прохожие.
Вечером распахнули все наружные двери и сели возле бамбуковой занавески, где было прохладнее. Всем подали летнее угощение — холодную лапшу с вкусной приправой.
— Были бы другие времена, купил бы я паром и сам бы его водил, — обмахиваясь белым веером, мечтательно проговорил Сёта, выходя вместе с Санкити за ворота.
— О-Сюн, девочки, идите сюда!
О-Юки, позвав сестер, вышла вместе с Тоёсэ в садик. Вынесли широкую скамейку, покрытую циновкой. Одни сели, другие стоя разглядывали наряды прохожих.
— Хорошо бы сделать о-Сюнтян прическу «симада». Она бы ей пошла, — сказала Тоёсэ, глядя на о-Сюн.
— Пробовали уже, и ничего не получилось. Сюнтян такая стала смешная, — сказала о-Кину.