— Удивительное дело, мы на многие вещи смотрим по-разному. Я стараюсь его убедить, но мои слова просто не доходят до его сознания. Очевидно, я не умею ясно выразить свою мысль. Из всего разговора он понял только, что я хочу, чтобы он уехал из Токио и поселился в деревне.
— Ишь чего захотели! Дядя Морихико всегда будет жить в первоклассной гостинице, да еще в самом дорогом номере. Ходить в сандалиях, копаться в земле и на досуге размышлять о бренности бытия — нет, этим его не заманишь в деревню.
— Да, внешне он кажется совсем простым, а приглядись к нему — аристократ до мозга костей. Впрочем, удивительного ничего нет — ведь он родился в знатной семье. Все замашки у него такие. Стоит кому-нибудь рядом попасть в трудное положение, он, конечно, тут же скажет: что, мол, в том за беда, я как-нибудь помогу... Вылитый предок.
Дядя и племянник вдруг поняли, что все сказанное о Морихико относится в не меньшей степени к ним самим. Им даже почудился в комнате запах тления, ветхой старины, как бывает в домах, где ютятся осколки древности.
— Морихико просил, чтобы я достал ему двести иен, — вернулся Санкити к главной теме разговора. — Если бы это чему-нибудь помогло, я бы, разумеется, постарался достать эти деньги. Но я боюсь, что и эта история добром не кончится. Да и двести иен — не такие уж малые деньги.
Санкити прислушался — внизу по-стариковски долго кашлял отец Натура.
— Нагура смотрит, как я помогаю родне, и ждет, что я вот-вот разорюсь. Молчит и наблюдает. Твердый старик и упрямый. Кое в чем он помогал мне, но чтобы предложить денег — никогда. Да я у него и не просил.
Хлопнула входная дверь — кто-то пришел. Внизу сразу стало шумно.
— Кажется, Ямана-сан пожаловал.
Не успел Санкити проговорить этих слов, как вошла о-Юки и сказала, что приехал Цутому. Санкити спустился вниз. Старик Нагура, его жена и гость сидели вокруг жаровни.
— Опять в Токио, добро пожаловать! Все торговые дела по свету носят? — приветливо поздоровался с Цутому Санкити.
— Раз-другой в год обязательно приходится, — ответил Цутому. — Да, Коидзуми-сан, братец Маруна сказал, что скоро приедет и привезет вам служанку.
— Это хорошо! Ну, как он поживает? Как его магазин?
— Очень много хлопот.
Санкити поручил гостя попечению о-Юки, а сам вернулся к Сёта.
— Это муж Фукутян. Деловой человек, каких среди нашей родни не сыщешь. В тех краях все купцы очень напоминают осакских торговцев.
Сёта все еще не мог найти работу по душе. Впрочем, он не очень утруждал себя поисками. Но вид у него был осунувшийся и несчастный. Поговорив с Санкити о музыкальном вечере, о любимых блюдах, о выставке одного художника — обо всем, о чем говорят, когда за окном идет снег, Сёта отправился домой.
Санкити все думал о Морихико, о его двух дочерях, которым еще долго надо учиться. Он чувствовал, что не может не помочь брату, и решил найти для него деньги, ничего не сказав старикам Нагура.
К тому времени, когда матушка Нагура уехала с Маруна домой, Санкити уже не ограничивался молчаливым раздумьем, лицо его все чаще и чаще хмурилось. «Какой суровый вид у папочки», — говорила в такие минуты о-Юки.
Время от времени Санкити, тяжело ступая, спускался вниз и вдруг спрашивал жену:
— Как ты думаешь, о-Юки, кто из нас первый умрет?
— Наверное, ты, папочка, — отвечала о-Юки. — Что я тогда буду делать? Как одной поднимать детей? Если даже твои книжки напечатают, еще неизвестно, сколько за них дадут денег. Тут любая жена призадумается. Быть учительницей мне не нравится. Придется, видно, идти в парикмахерши.
Старик Нагура остался гостить у дочери. Он был еще крепок здоровьем и любил много ходить пешком. Он вставал спозаранку и отправлялся бродить по городу, знакомясь с улицами, новыми мостами, домами, каналами, стройками. Гуляя по городу, он не знал усталости. «Весь Токио осмотрел», — хвастался детям старик.
— Но все-таки ты теперь не тот. Куда меньше стал ходить, — говорила ему о-Юки. — Стареешь ты, отец.
Наконец и он распрощался с дочерью и внуками. Санкити и о-Юки, оставив Гиндзо на служанку, пошли со старшими детьми проводить старика.
— Танэтян, Синтян, скорее, скорее, а то дедушка на поезд опоздает, — говорила детям о-Юки. Пройдя с полквартала, она взяла младшего на спину.
Старик Нагура и Санкити время от времени останавливались, чтобы подождать отставшую с детьми о-Юки. На углу улицы, привлеченная серым пятном асфальта, спускалась стайка птиц. Им, видно, показалось, что это земля. Почти коснувшись асфальта, птицы, крича, взмыли вверх и рассыпались комочками по соседним крышам.