— Какой вкусный сегодня соевый творог! А винегрет — просто пальчики оближешь, — говорил он жене. И о-Юки переставала дуться. Плохое настроение у нее проходило, и она опять становилась веселой, доброй, услужливой. С утра до вечера с ясным счастливым лицом делала она домашнюю работу. В общем, ей привольно жилось в доме мужа.
У себя в комнате о-Юки поставила кое-какие вещи, привезенные из родительского дома. В большом ящике, обтянутом кожей, с выгравированным на крышке фамильным гербом, она держала косточки для игры на кото, там же лежали две маленькие куклы — мальчик и девочка. Они напоминали ей о детстве, проведенном в доме отца. Скоро от родных и знакомых стали приходить поздравительные письма и подарки молодым. Прислала письмо и Сонэ, с которой Санкити познакомил о-Юки перед отъездом из Токио.
— Посмотри, какой мелкий, прямо бисерный почерк у Сонэ-сан. И какой красивый. Так может писать только она, — смеялся Санкити, читая письмо.
— В самом деле очень красиво, — восхищалась о-Юки.
Поздравительное письмо получила о-Юки и от Цутому — юноши, служившего в конторе ее отца. Цутому был родственником зятя о-Юки. Письмо обратило на себя внимание своим слогом — так мог писать только молодой коммерсант.
Так постепенно налаживалась жизнь молодой четы. На огороде взошли посаженные Санкити бобы, появились первые ростки картофеля. Мало-помалу неуютный, запущенный дом Санкити становился семейным очагом. О-Юки познакомилась с двумя соседками. Обе жили неподалеку, у одной из них, матери многочисленного семейства, был болен муж. Женщины приходили к о-Юки, приносили гостинцы, овощи со своих огородов, советовали, как лучше вести дом, — словом, делились опытом многолетней семейной жизни.
5
Летом, когда в Токио кончились занятия в школах, приехала погостить о-Фуку, младшая сестра о-Юки. Они были с о-Юки погодками. О-Фуку училась в Токио и жила в школьном пансионе. С разрешения матери она отправилась на лето к сестре в деревню.
Школа, где работал Санкити, была частной, но ожидалось, что ее вот-вот передадут в ведение местных властей. Каникулы в ней были почти наполовину короче каникул в Токио. О-Фуку могла отдыхать почти два месяца. Когда все на огороде созрело и зацвел картофель, набросив на грядки зеленый ковер в белую крапинку, занятия у Санкити наконец кончились, и он вздохнул свободно.
Появление свояченицы было странно и приятно Санкити. В свободное от занятий время, — а Санкити и в каникулы не расставался с книгами, — он приходил в столовую, где обычно собиралась вся его небольшая семья, и с удовольствием вступал в общий разговор, стараясь развлечь гостью.
Как-то раз о-Юки принесла в гостиную, выходящую на юг, ящичек с фотографиями многочисленной семьи Натура. Вот фотографии старших сестер: наследницы всего дома и дела Нагура и второй, получившей в приданое магазин. На одних фотографиях они сняты отдельно, на других — в окружении младших сестер. О-Фуку и о-Юки оживленно рассказывали о своем доме. На одном снимке маленькая девочка двух-трех лет. Она стоит, прижавшись к кормилице, и смотрит немного испуганно. Это о-Юки. А вот еще о-Юки. Здесь она уже подросток. Она стоит с подругой. В руках у нее европейский зонтик. Эта фотография того времени, когда о-Юки училась в Токио. В ящичке много ее снимков, по ним можно представить себе, как о-Юки росла, менялась, пока не превратилась в красивую девушку. Было несколько снимков, на которых лица людей кто-то соскоблил.
Санкити пошел за своими фотографиями. Показывая их сестре, о-Юки объясняла:
— Вот этот юноша в заломленной набок кепке — Санкити, когда он только что приехал в Токио учиться, а это Содзо. — С фотографии смотрел мальчик в переднике. — Это Сёта, сын Тацуо. А вот и сам Тацуо... Это Минору, а этот, стоящий позади всех молодой человек, с перекинутым через плечо кашне, — Морихико.
— Ну что, хорош? — смеясь, спросил Санкити, показывая о-Фуку пожелтевшую от времени карточку. На ней Санкити был снят еще мальчиком, когда только что приехал из деревни в Токио. Он с приятелем, пошел в парк Асакуса, там они и сфотографировались.
— Неужели это Санкити?! — воскликнула о-Фуку, рассматривая фотографию. — Какой он хорошенький! А вот здесь он мне не нравится, — какой-то угрюмый. — И о-Фуку показала на снимок, сделанный в тот день, когда Санкити окончил школу. Санкити на нем выглядел таким, будто он о чем-то напряженно думает, устремив взгляд вдаль. Взглянув, о-Юки рассмеялась.