— Мы давно знакомы с В-куном, но я не знал, что он живет теперь в Нагано. Захожу я сегодня в редакцию, и что бы ты думал? — первым встречаю tero!
— А я не узнал Ниси, пока он не подошел ко мне и не заговорил, — улыбаясь, перебил приятеля В-кун. — Он ведь фамилию переменил. Да и усы вон какие вырастил. Совсем стал другой, разве тут узнаешь. Мы как раз сидели с С-куном, ожидая одного юриста, ну и, как водится, злословили — что за правовед к нам явится.
— Знаешь, что они сделали? — засмеялся Ниси. — Меня сюда послала префектура, чтобы проверить, как обстоит дело с кооперацией. Так они взяли и без меня написали обо всем и послали в префектуру, чтобы ревизору делать было нечего. Поставили меня в глупое положение. С ними надо ухо держать востро.
Стряхнув пепел с папиросы, Ниси с нескрываемым удивлением оглядел убогую комнату, в которой жил и работал его приятель. Потом внимательно посмотрел на Санкити, точно хотел спросить, для чего это он решил похоронить себя в такой глуши. Трехлетняя жизнь в провинции действительно наложила отпечаток на внешний вид и манеры Санкити.
,— Ты не замерз, В-кун? — обратился Ниси к журналисту и поежился. — Надень-ка пальто. Однако, прохладно у тебя в кабинете.
О-Юки внесла горячий чай. Ниси протянул Санкити книгу.
— Коидзуми-кун! Ты, верно, еще не читал этой книги. Я на днях зашел к Накамура, попросил что-нибудь почитать в дорогу. Он мне предложил эту книгу. Я начал ее читать, дошел до места, заложенного открыткой. Дальше не успел. Но это любопытно... Дарю тебе ее вместе с открыткой.
— А у меня так много работы, что нет времени читать, — сказал журналист, разглядывая книгу. — Уехать бы куда-нибудь подальше в глушь, захватить с собой книг побольше, вот бы славно было!
Ниси посмотрел на журналиста. Тот вздохнул и обратился к хозяину:
— Санкити-сан! У вас не бывает такого чувства, когда вы работаете, будто вы своим трудом отдаете природе долг?.. Это ощущение долга заставляет меня постоянно работать. Иначе совесть замучит. Берусь за всякое дело. А удовлетворения никакого. Бегаю день-деньской со всякими заданиями для газеты. Но какой во всем этом толк?
— Газетчикам в голову всякие вздорные мысли лезут, — не без ехидства заметил Ниси. — Брось ты эту работу в газете!
— А, все равно, — махнул рукой журналист. — Было время, когда я работал не ради хлеба насущного. Но и тогда не чувствовал радости от труда. Ну, скажем, стану я теперь учителем. Что изменится? Мне уж, видно, суждено вечно трудиться в поте лица, чтобы исполнить долг и не знать от труда удовлетворения.
— Ну, брат, это в тебе тщеславие говорит. Хотя тщеславие, если оно верно направлено, как у тебя, например, вещь неплохая, — засмеялся Ниси.
— Может быть, может быть, — пожал плечами журналист. — Но против природы идти нельзя. Можно причинить непоправимый вред. Насилие над естеством ведет к смерти. Но так не хочется подчиняться этому самому естеству. А ничего не поделаешь: человек не знает ни минуты покоя из-за его велений. Как бы мне освободиться от этого сознания долга, бросить вообще всякую работу. Хочешь читать — читай, хочешь спать — спи.
— На меня тоже иногда находит такое, — признался Ниси. — Я только не хотел говорить об этом Санкити: он ведь видит в труде смысл и цель жизни. Я давно это в нем заметил.
— Да, жизнь неумолима и безжалостна, — сказал журналист.
— А знаешь, В-кун, — продолжал Ниси, — по-моему, только женщины способны по-настоящему ничего не делать. Они даже читают только ради удовольствия. Натура мужчины иная. Он и в чтении видит пользу. Его жизнь — постоянный, непрерывный труд... Как это грустно. Золя говорил: удел мужчины жить, любить и трудиться. Печальный удел.
— А вам не скучно здесь жить, Коидзуми-сан? — обратился журналист к Санкити.
— О-о, Санкити — другое дело! У него есть жена, — пошутил Ниси.
Санкити горько усмехнулся шутке друга.
— Ну, не скажите! — возразил журналист. — Бывает, что и с женой невесело. А то стал бы я до сих пор жить холостяком, стряпать себе обед на скорую руку в редакции?
Ниси, видимо, был неприятен разговор, и он дал ему иное направление.
— Да, мужчина должен работать, А если подумать, в этом нет никакого смысла. У природы одна цель — продолжение рода, размножение...
— Работать человека вынуждают обстоятельства, — вставил журналист. — Нельзя, значит, жить подобно птицам небесным. Они вот не сеют, не жнут, а знай себе порхают беззаботно с ветки на ветку. Да песни поют.