Санкити промолчал, не зная, что ответить.
— Но и занятие газетчика, — продолжал Ниси, — не вызывает у меня восторга.
— Ладно, пусть ты не любишь профессию газетчика, но зачем же надо мной смеяться?.. — улыбнулся журналист.
— Нет ничего хуже работы в газете, — воскликнул Ниси. — Чтобы написать статью, нужно прочитать много-много книг. А что такое книги? Сколько их ни читай, ничему они не научат. Так что вы никогда мне не докажете, что это стоящее занятие. Чем быстрее с этим покончить, тем лучше.
— Тебе легко рассуждать... А мне что делать? Другой профессии у меня нет. Выходит, придется до конца дней оставаться журналистом. Это как неудачный брак, — сказал В-кун и зашагал по платформе.
Дул холодный, пронизывающий ветер. В руках журналиста поскрипывал портфель красной кожи.
Подошел поезд. Чиновник и журналист попрощались с Санкити и вошли в вагон второго класса. Пассажиров в нем оказалось немного.
— Спасибо, что проводил нас. Ну и холод, — высунув голову в окно, проговорил Ниси.
Начальник станции поднял руку. Состав тронулся и стал постепенно набирать скорость. Санкити долго еще стоял на перроне, глядя вслед удалявшемуся поезду.
Стояло бабье лето. Желтое негреющее солнце напоминало людям, что пора заканчивать работу в полях. Его лучи, задев крышу соседского дома и пронизав тутовую рощу, падали на стены дома Санкити. Соседи заготавливали впрок редьку — это любимое кушанье японских крестьян. У каждого дома копали, мыли и подвешивали сушить большие спелые корнеплоды. Для жителей горных деревушек это была привычная работа. Сбор, соление и сушение овощей напоминали о близкой зиме, мокрой и холодной.
На соседском дворе работа кипела вовсю. В саду за домом под большой хурмой соседка расстелила циновки. Тут же высилась целая гора еще не мытой редьки. Старушка мать, повязанная рабочим передником, мыла редьку в большом корыте. Эти люди работали истово, споро, не считая свой труд тяжелым. Глядя на них, о-Юки тоже загорелась желанием трудиться. Подвязавшись полотенцем, она пошла помогать служанке. Иногда соседка, отрываясь от работы, подходила к изгороди перекинуться с о-Юки двумя-тремя словами. Она то и дело улыбалась, и становились видны ее черные зубы. Служанка о-Юки была крепкая, здоровая девушка, немного грубоватая, но не боявшаяся никакой работы. Потрескавшимися руками она счищала с редьки комья земли и мыла ее в ледяной воде.
В тех местах выращивали особый сорт — «земляную редьку» — короткие, твердые клубни, похожие на брюкву. Только этот сорт и выживал на скудной каменистой земле. Для о-Юки мытье редьки было непривычным делом. Сказывалась и беременность. Скоро она очень устала,, но не бросила работу. Нашлось дело и для Санкити: пока женщины мыли овощи, он присматривал за о-Фуса.
Девочка стала еще больше, росла непоседой и никого не желала слушаться, так что родители только руками разводили. Вот и сейчас первым делом она попыталась сорвать со стены какэмоно. Когда ей это не удалось, она решила поломать рамки у семейных фотографий. Застигнутая отцом с поличным, она тут же принялась пальчиком проделывать дырки в сёдзи. Наигравшись таким образом, Футтян схватила со стола хурму, надкусила ее и стала мазать хурмой по столу. Санкити не знал, что с ней делать. Он взял ее на руки и поднес к комоду с зеркалом, на котором стояла шкатулка с гребнями. Девочке только это и нужно было. Она обняла одной ручонкой стриженую голову отца, а другой стала причесывать его гребнем.
— Тебе пора спать, — решил Санкити и привязал дочку к собственной спине. А сам взял книгу и, прохаживаясь по комнате, попробовал было на ходу читать.
Наконец Футтян угомонилась. Прильнув головкой к спине отца, она крепко заснула. Пришла служанка и сказала, что постелька Футтян готова.
— Как только вы справляетесь с ней? — сказал измученный Санкити и уложил девочку на постельку.
— Мы уже всю редьку перемыли и связали, хозяин, — сказала служанка. — Помогите нам развесить ее.
Через минуту Санкити был уже во дворе. Он перенес лестницу, стоявшую возле хурмы, к глинобитной стене. Потом поднял с земли веревку, к которой были привязаны пучки редьки, — она оказалась довольно тяжелой, — и стал подниматься по лестнице. Ноги у него дрожали, он боялся, что вот-вот полетит вместе с редькой на землю. О-Юки и служанка, смеясь, поддерживали лестницу, чтобы хозяин не упал.
К о-Юки наведалась повивальная бабка, помогавшая ей во время первых родов.
— Давненько я у вас не была! — сказала она о-Юки и очень рассмешила этими словами парикмахершу, пришедшую сделать о-Юки прическу.