— Не беспокойся. Это ведь не первый раз. До Кодзу меня довез — и прекрасно. А дальше я доеду сама. В Ито найду Хаяси. Так что поезжай себе спокойно.
— Ну ладно. Я посажу тебя на пароход, а сам на поезд — и в Токио. Улажу банковские дела — и скорее домой.
Вошла служанка и сказала, что до отплытия парохода в Ито остался час. Приблизительно в это же время отходил и токийский поезд.
— Так пойдем же. Я на пристань, а ты на вокзал, — сказала о-Танэ.
— Зачем такая спешка? Это не последний токийский поезд, уеду со следующим. Я провожу тебя на пароход.
— Ты ведь говоришь, дорога каждая минута. Я и подумала, что тебе лучше немедленно отправляться.
— Часом раньше, часом позже — какая разница!
Теперь не было заметно, что Тацуо торопится. Впрочем, и спокойным его тоже нельзя было назвать. Усталый и, казалось, ко всему равнодушный, он сидел и дымил папиросой, отсутствующим взглядом скользя по синей глади моря. На станции загудел паровоз. Тацуо даже не шелохнулся. Казалось, он забыл обо всем на свете.
Пора было идти на пароход. Тацуо и о-Танэ вышли из гостиницы, тропинка, вьющаяся меж сосен, повела их вниз к песчаному берегу. Пройдя по песку, они остановились у самой воды. Пассажиров собралось много. Ждали лодку, которая перевозила на пароход, стоявший на рейде. Наконец большая лодка ткнулась носом в песок. Надо было пройти несколько шагов по пенящимся волнам прибоя. О-Танэ попрощалась с мужем. Стоявший рядом высокий, сильный мужчина легко подхватил о-Танэ, и через минуту она уже была в лодке.
Прыгая по волнам, лодка все дальше уходила от берега. Тацуо понуро стоял у самой кромки воды. О-Танэ не отводила глаз от фигуры мужа, становившейся всё меньше и меньше. Расстояние уже мешало ей разглядеть его лицо. Волнение на море было небольшое, и о-Танэ не боялась путешествия. Но подавленность мужа очень ее тревожила. Ступив на пароход, она еще долго думала о нем.
Пароход пересек залив Сагаминада и бросил якорь у противоположного берега. Спеша, толкаясь и переругиваясь, пассажиры перебрались с палубы в лодки. Скоро о-Танэ опять ступила на землю. Она была в Ито.
О-Танэ поселилась в гостинице, где жила чета Хаяси с матерью и мальчиком-слугой. О-Танэ познакомилась с ними в первый свой приезд на воды. Хаяси занимали комнату на втором этаже, выходящую окнами во двор. О-Танэ поселилась рядом. Хаяси жили в Токио и каждое лето приезжали на воды. Устроившись на новом месте, разложив вещи и приведя себя в порядок после дороги, о-Танэ тут же села писать письмо невестке Тоёсэ.
Вот уже две недели жила о-Танэ в Ито, а от мужа не было никаких известий. Прошел месяц, а Тацуо все молчал.
Наконец о-Танэ получила письмо из дому. Сёта и Тоёсэ писали, что дома все благополучно, все здоровы, просили ее беречь себя, лечиться и ни о чем не беспокоиться. Словом, писали, как пишут все дети, когда боятся расстроить мать. И ни слова об отце. Сердце у о-Танэ сжалось, она поняла: в доме что-то неладно. Но что? Куда девался Тацуо? Уж не отправил ли он ее на край света умышленно, чтобы она не мешала ему?
Она вспомнила, как муж настойчиво уговаривал ее ехать. Вспомнила и то, как ей не хотелось уезжать.
Тацуо был чем-то расстроен всю дорогу. У него даже руки дрожали, чего с ним никогда не было. Думая обо всем этом, о-Танэ чувствовала, что почва уплывает у нее из-под ног.
Прошло два месяца. Супруги Хаяси засобирались домой. В Ито оставались только их мать, женщина преклонных лет, которую все называли бабушкой, и мальчик-слуга. О-Танэ проводила своих друзей до парохода. Полная горьких предчувствий, возвращалась она домой.
В гостинице ее ждало письмо от Морихико, в котором брат в нескольких словах сообщил, что произошло. Тацуо ушел из дому. По мнению Морихико, о-Танэ лучше всего было оставаться в Ито. «Как же это могло быть? Ведь никто ничего не замечал!» — думала потрясенная о-Танэ. Из письма Морихико было ясно одно: Тацуо бросил семью. Никаких подробностей брат не писал, да и никто из родных, зная характер о-Танэ, не решался это сделать. О-Танэ оставалось только гадать.
От Тацуо по-прежнему не было никаких известий. «Куда он девался? Что с ним стряслось? Почему он не поделился своей бедой с ней? Хоть бы строку написал, где он и что с ним сейчас?» — неотступно думала о-Танэ.
Прошел еще месяц. Сёта и Тоёсэ, беспокоясь о матери, решили навестить ее. Сели в поезд, потом на пароход. И вот они уже в гостинице, где жила их мать. Когда о-Танэ увидела их, она почувствовала приблизительно то, что чувствует мать, увидев в спасательной шлюпке с затонувшего корабля своих детей целыми и невредимыми. В первую минуту она не могла сказать ни слова.