О-Танэ ничего не понимала в практической стороне жизни. Хозяйственные заботы, ведение прихода и расхода — все лежало на приказчиках. А о-Танэ была только хранительницей домашнего очага.
На другой день о-Танэ переехала к Морихико, объяснив ему, что сейчас она не может жить у невестки. Пробыв у него две недели, она вернулась к Тоёсэ — мамаша Тэрадзима уехала наконец домой. Все последние дни не переставая лил дождь. Увязая в грязи, о-Танэ кое-как добралась до двухэтажного домика. Из окон лавки лился на улицу яркий свет. Пройдя вдоль фасада, о-Танэ открыла дверь, поднялась на второй этаж и вошла в комнату Тоёсэ. Там было душно, как в чулане. Тоёсэ еще не возвратилась с курсов. Свекровь, как в первый раз, оглядела комнату. Полка. Немного посуды, в которой Тоёсэ готовит; на бамбуковой вешалке — кимоно выделяется ярким пятном в почти пустой комнате. Вот на старости лет какое у о-Танэ пристанище, даже подушки нет, куда приклонить усталую голову.
Так и стали жить вместе о-Танэ и Тоёсэ. Теперь в их отношениях появилось нечто такое, чего не было раньше. О-Танэ узнала, что и Тоёсэ знакомы терзания, причиняемые изменами мужа. Глядела о-Танэ на невестку и вспоминала свою молодость.
>Как ни странно, но о-Танэ, которой с пеленок внушалось отцом, что супружеская верность — высшая добродетель человека, без памяти любила своего неверного мужа, причинившего ей столько горя. Многое испытав в жизни, о-Танэ учила невестку во всех подробностях искусству нравиться мужу, объясняла, как отвести от него женщину-обольстительницу, рассказывала, какие сети расставляют мужчинам опытные кокетки. Беседуя с невесткой лунными вечерами, о-Танэ посвящала ее в такие подробности своей семейной жизни, о каких не всякая свекровь расскажет невестке. Постепенно между ними установилась близость, как между матерью и дочерью.
Как-то однажды Тоёсэ сказала о-Танэ:
— Мама, до сих пор мы многое скрывали от вас. Я думаю, что пришло время сказать вам правду. Хотите знать, где сейчас ваш муж?
— Ты опять, опять обманешь старуху, — недоверчиво проговорила о-Танэ.
— Нет, мама, я расскажу все, как есть.
— Неужели я сейчас, сию минуту узнаю, что с моим мужем?.. А может, лучше не знать? Остаться в неведении?.. Меня бросает в дрожь от одного предчувствия того, что я услышу.
Оказалось, что Тацуо вовсе не уехал в Китай, он жил неподалеку от Токио. Его свела с ума одна молоденькая гейша из Симбаси. Он выкупил ее, и жил с ней, как с женой.
— Я, в общем, это и предполагала, — проговорила о-Танэ прерывающимся голосом.
Узнав всю правду о муже, о-Танэ еще продолжала надеяться, что Тацуо вернется.
В августе в Токио должен был приехать Санкити. О-Танэ очень ждала его. Они так давно не виделись, не говорили. В Токио с приездом Санкити соберутся, кроме Минору, все дети семьи Коидзуми. Тоёсэ еще ни разу не видала Санкити и все время расспрашивала о нем свекровь.
Вечерело. Сквозь стеклянную дверь лавки на улицу падал свет. К дому подошел Санкити.
— Здесь живет госпожа Хасимото? — спросил он громко, не входя в дом. Но ни о-Танэ, ни Тоёсэ дома не было: они вышли подышать воздухом и купить какой-нибудь еды, объяснила хозяйка.
Делать было нечего, и Санкити вернулся в гостиницу, сказав хозяйке, что завтра весь день будет ждать сестру у себя в гостинице.
Санкити решил повидать этим летом всю свою родню. Сперва он отправился в Токио, где жили братья и сестра, а оттуда, невзирая на расстояние, он намеревался поехать на родину жены, повидать семейство Нагура.
Весь следующий день Санкити провел в гостинице в ожидании гостей. Морихико пришел точно в назначенный час. Санкити встретил его внизу в холле и провел к себе на второй этаж. В номере уже была о-Ай, самая младшая сестра о-Юки. Санкити познакомил с ней брата.
— А как поживает семейство Нагура? И где теперь их дочь, что училась в Токио и летом жила у тебя?
— О-Фуку? Она давно кончила школу, уже замуж вышла.
— Как летит время! Не замечаешь, как дети становятся взрослыми. Дочь Минору уже барышня. И у меня старшая совсем большая. На следующий год пойдет в школу. Думаю учить ее здесь, в Токио.
Глядя на о-Ай, хорошенькую девочку, совсем еще ребенка, черные волосы которой были подхвачены голубой лентой, Морихико вспоминал своих дочерей, которые жили в деревне.
— Я думаю, о-Ай, тебе пора идти в школу. Только не забудь побывать у поручителя, чтобы он поставил печать, — сказал Санкити, обращаясь к девушке, зардевшейся от смущения.