— Вот и прекрасно. Я думаю, ей уже можно возвращаться. Ну и удивится же она, когда войдет в дом. У нас почти ничего не осталось. Долгов было столько, что я собрал всех, кому был должен, и говорю: берите все, что вам по душе...
— Нелегко на такое решиться.
— Конечно, нелегко, но я только так смог рассчитаться с долгами и более или менее привести в порядок дела. Забрали почти все. Только вещи Тоёсэ я не позволил трогать. Хорошо, что мамы не было дома. При ней у меня бы на это не хватило решимости. Сейчас из дому уплыло все, но дом-то все-таки существует. Основа его непоколебима. В деревне в этом отношении легче. Продаем, как прежде, лекарства. Старший приказчик у нас теперь другой, не Касукэ. Его время отошло. Дела ведет молодой. Думаю на него все оставить и перебраться в Токио. Дальнейшее зависит теперь только от меня самого.
— Ты, значит, собираешься в Токио... Признаться, я тоже подумываю об этом. Кончать книгу я буду там.
— Я, видимо, перееду раньше.
— Ну, а я вслед за тобой. Очень уж я засиделся в деревне.
На другой день, поговорив с матерью, рассказав ей о больной сестре, о житье-бытье дома, о делах, Сёта уехал в Кисо.
О-Танэ потихоньку стала собираться домой. А в сердце ее рос страх, что она скоро увидит вещи мужа, его комнату, стол, за которым он работал, его одежду, постель.
— Санкити, — как-то сказала она брату, — я думаю заехать по дороге к родителям Тоёсэ. Повидаюсь с госпожой Тэрадзима, поговорю с ней. Я уверена, мы поймем с ней друг друга.
О-Танэ говорила это, помогая о-Юки укладывать в корзину летние вещи.
И вот наконец за о-Танэ приехал Касукэ. Годы не пощадили и его, он выглядел совсем стариком.
О-Танэ очень любила цветы. На память о доме брата она взяла луковицы лилий, когда-то привезенных Санкити с горных пастбищ, несколько кустиков полевых хризантем, что росли у развалин замка. Чуть не со слезами распрощавшись с братом и его семьей, о-Танэ покинула гостеприимный дом Санкити.
Как ни привык Санкити к местам, где он прожил столько лет, где родились его дети, но и его потянуло в город. Он решил переезжать, как только кончатся холода и весеннее солнце начнет обогревать землю. Это был серьезный шаг. Книга продвигалась медленно — много времени отнимала работа в школе. Даже если бы он все бросил и только писал, он закончил бы ее не раньше, чем через год. А он был отцом троих детей. Приходилось думать о хлебе насущном. И все-таки он решил спуститься с гор и завершить свой труд в Токио.
Чтобы обеспечить жизнь семьи на то время, пока он будет писать книгу, необходимо было заручиться поддержкой какого-нибудь богатого человека.
— О-Юки, дай-ка мне теплое пальто, — сказал как-то Санкити жене, собравшись ехать к одному знакомому, жившему неподалеку в богатом поместье.
В морозном воздухе раздался звук рожка — это приближался экипаж, совершавший рейсы между деревушками в горах. Вместе с Санкити собрался было ехать один его приятель, но, испугавшись холода, в последний момент отказался. Санкити поднял воротник пальто, чтобы закрыть уши, и вышел из дому. Выдыхая ноздрями пар, лошадь тащила повозку, полную пассажиров. Вот она полезла в гору. На углу улицы Санкити вскочил в нее.
Кругом лежал глубокий снег. Экипаж петлял по склону горы Асама, забираясь все выше. Пассажиры, прижавшись друг к другу, тряслись от холода. Проехав два ри, Санкити соскочил с повозки. Отсюда до дома приятеля надо было идти пешком. Санкити зашел в придорожную таверну обогреться. Выпив чашку чая, он зашагал дальше. Было холодно и пустынно, внизу блестела скованная льдом река. Но Санкити было недалеко идти.
Поместье его приятеля Макино лежало в глухом, отдаленном месте, в горах. Макино был молод и богат. Санкити давно знал его и всякий раз, находясь у него в гостях, с каким-то легким, умиротворенным чувством оглядывал его уединенный кабинет, богатый фруктовый сад, тщательно обработанные поля. Но сегодня Санкити было не по себе. Вся семья Макино — он сам, его жена и дети — собрались в большой гостиной и занимали гостя разговором. А Санкити не давала покоя мысль о будущем. Он все хотел заговорить о своих планах, попросить помощи, но никак не решался. Не нашлось момента для серьезного разговора и на другой день.
Санкити покинул дом Макино, ни словом не обмолвившись о цели своего посещения. С чувством, близким к отчаянию, шагал он по заснеженной дороге, потом битый час ждал, пока придет попутный экипаж. С ним дожидалось несколько рикш. Они шумно разговаривали, шутили и весело смеялись. Это немножко развлекло Санкити. Он даже посмеялся вместе с ними. Наконец подкатил экипаж. Лучи близкого к закату солнца ударили Санкити в глаза. Поросшие лесом горы казались желтыми пятнами. Санкити смотрел по сторонам. От холода у него стучали зубы.