— Жалко спать в такой вечер, — сказал Санкити, сидя возле задумавшейся о чем-то племянницы и слушая возню собак. Внезапно и его, как замерзшего пса, пробрал озноб.
— Дядя, вы не хотите спать?
— Не хочу. Да ты не смотри на меня. Иди ложись.
Санкити остался один. Дрожь не унималась.
На следующее утро во время завтрака он опять говорил, что обязательно переменится, станет другим, лучше.
«В чем дело? Что со мной происходит?» — спрашивал мысленно он себя и снова раскаивался, что и вчера вечером ходил гулять с о-Сюн.
Душевное волнение Санкити не утихало. Он встал, пошел к колодцу, погрузил в холодную воду руки и ноги, смочил сухие волосы.
— Эй, похлопайте-ка меня по спине! — крикнул он. Девушки со смехом подбежали к дяде.
— Изо всех сил?
— Изо всех. Не страшно, если кости треснут.
— Только чур потом не сердиться! — рассмеялась о-Нобу.
— Немножко повыше! Ниже! — командовал Санкити, заставляя племянниц изгонять ломоту, которую с утра чувствовал во всем теле.
Но вот наконец наступил день, на который был перенесен праздник Реки. Вскоре после полудня о-Сюн и о-Нобу стали собираться. После гулянья надо было поспеть в гости к дяде Морихико. Неожиданно приехала о-Кура, мать о-Сюн. Она приехала за деньгами, выпрошенными у Санкити ее мужем.
— Мама, прости меня, пожалуйста, что я оставляю тебя одну, — ласково обратилась о-Сюн к матери. — Пойду надену новое кимоно.
О-Нобу тоже надела новое кимоно, сшитое о-Сюн. О-Кура, сев напротив Санкити, разглядывала девочек.
— Какие хорошие подарки сделал вам дядя Санкити, — сказала она. — Видно, вы хорошо домовничаете. Вот и поживите у дяди, пока тетушки нет. Он у нас ученый, вы много от него узнаете...
Санкити поглядывал то на невестку, то на племянниц.
— О-Сюн плохая хозяйка. Ты уж, Санкити, заставляй ее все делать по дому. Ей это полезно.
— Мама, а как живет Цутян? — спросила о-Сюн, продолжая заниматься своим туалетом.
— Цутян каждый день сидит за уроками, — ответила о-Кура. Она помогла дочери завязать оби, потом пошла посмотреть кухню.
— Дядюшка, красивая у меня лента? — подбежала к Санкити о-Нобу.
— А мне идет моя лента? — полуобернулась к нему о-Сюн.
Санкити положил перед невесткой деньги. О-Кура спрятала их в складках оби и долго рассказывала о своей жизни. Оказалось, и этих денег было мало, пришло время вносить плату за содержание Содзо. Потом о-Кура посетовала на мужа, что тот долго не может найти занятие, поругала Сёта за его пристрастие к легкой жизни.
Девочки, казалось, уже слышали веселое хлопанье фейерверка. Сгорая от нетерпения, они ждали, когда о-Кура кончит свои жалобы.
— Я сейчас. Вот только покурю. Санкити, дай мне папироску.
О-Кура закурила и снова принялась болтать.
— А как поживает сестрица Хасимото? Я слышала, что старший приказчик Касукэ умер. Для Сёта было бы лучше, если бы Тоёсэ вернулась в Токио.
— Мама, пойдем скорее! — с досадой воскликнула о-Сюн.
— Идем, идем, — сказала о-Кура и посмотрела на брата.
— Я думаю, что уж эту историю муженек долго не забудет. Я его ругаю, а он смеется. Ты, говорит, стала невозможной, раньше, мол, была куда покладистей... А что если он будет таким же беспечным, ведь уж ниже пасть нельзя. Сколько нам пришлось вытерпеть! Даже представить трудно... Хорошо, что ты, Санкити, так тверд по части вина и женщин...
Санкити прижал ко лбу ладонь.
Наконец о-Кура поднялась и, попрощавшись, удалилась, не переставая уже на ходу чему-то поучать девочек.
За окном смеркалось. Санкити воображал шумную толпу у моста Рёгоку. Он сидел в полутьме, не зажигая света, и не мог унять дрожь. Он чувствовал, как его затягивает в пучину. Устоять, только бы устоять, внушал он себе. Он стал вспоминать о-Юки. Он не думал о ней в последние дни. В доме стало совсем темно. Издалека доносился треск взлетавших к небу огней.
«Яс радостью узнала, что в эту ужасную жару вы все здоровы и благополучны. Спасибо, что сразу прислали к нам Юкико, когда умерла бабушка. Поминки получились хорошие. Было много гостей. Это потому, что бабушка была очень добрая и ее все любили. Мы очень задерживаем у себя Юкико. Вам, наверно, это причиняет неудобства. Мне очень жаль Сюнко-сан и Нобуко-сан. У них сейчас много хлопот. Но в такую жару с маленьким ребенком на руках ехать тяжело. Прошу вас, пусть они останутся у вас, пока не спадет жара...»