— Это предупреждение, — сказал он. — Наверное, я приблизился к разгадке тайны. Иногда мне кажется, что Дуглас где-то рядом. В четверг я даже думал, что встречусь с ним на ночном концерте или в баре. Однако тот, кто подбросил мне этот сахарный череп, сделал большую глупость. Если он намеревался запугать меня, то ничего не добился. Да, я напуган, но не собираюсь уезжать. Сахарный череп стал ошибочным ходом: он лишь подкрепил мои подозрения. Кем бы ни был преступник, ему следовало затаиться и не тревожить меня. Тогда я мог бы упустить какой-то важный фактор, отказаться от поисков Дугласа и уехать в Штаты на следующей неделе.
— А что, если ты не мог упустить этот важный фактор? — рассудительно заметила она. — Возможно, преступник знал, что, сделав следующий шаг, ты обязательно нашел бы своего пропавшего друга. Он оставил этот череп, чтобы удержать тебя на безопасной дистанции. И это очень неприятное предупреждение. Что ты планировал делать в ближайшие дни?
— Да ничего особенного!
— И все же преступник просчитал твои шаги. Он знал, что ты выйдешь на верный след — если не сегодня, то завтра или перед тем, как уедешь в Штаты на следующей неделе. Куда ты собирался отправиться, сеньор Роби? Что ты еще не видел в этом городе? Что тебе хотелось бы посмотреть перед отъездом?
И он нашел ответ на все ее вопросы.
Почувствовав это, она быстро сжала ладонь собеседника, словно пыталась успокоить его. Он глубоко затянулся сигаретным дымом и сузил глаза. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась.
— Скажи, — прошептала она через пару минут, — какое место ты хотел посетить, перед тем как покинуть город?
Роби вздохнул и медленно ответил:
— Катакомбы.
На вершине холма находилось кладбище. Оттуда был виден весь город. Он стоял на пологом склоне, и булыжные мостовые сначала струйками, потом ручьями, а затем и реками улиц стекали вниз, чтобы затопить его крепким и красивым камнем, отполированным веками до гладкого блеска. Какая горькая ирония, что лучший вид на город открывался именно с кладбища. Высокая стена окружала ряды надгробных плит. Они походили на свадебные печенья, с покрытыми пудрой ангелами и херувимами, с глазурью завитков, которые вот-вот грозили упасть на землю холодными Гранитными лентами. И несмотря на то что надгробья были большими, как постели, кладбищенский двор напоминал творение обезумевшего кондитера. В студеные вечера отсюда было видно всю долину, покрытую маленькими колючими огоньками. И лай собак, такой же резкий, как звук камертона, упавшего на камень, наполнял ее тревожным эхом. А по извилистой дороге тянулись похоронные процессии, и люди в сумерках несли на плечах дубовые гробы.
Роби Киббер остановился на середине склона и, задрав подбородок, осмотрел кладбищенскую стену.
— Не ходи туда сегодня, — попросила Целия. — Разве ты не можешь подождать до завтра?
— Нет, — ответил он унылым голосом. — Теперь я знаю, что это единственное место, где можно найти Макклара. Оно все время тревожило мой ум, но до сегодняшнего дня мне не хотелось верить в такую возможность. Я осматривал другие места, оставляя катакомбы напоследок. Мне говорили, что это ужасное подземелье, где вдоль стен стоят мумии, прикованные железными цепями.
Роби начал подниматься на холм и вскоре остановился у ларька с безалкогольными напитками.
— Жарко, — с усталой улыбкой сказал он Целии. — Не хочешь выпить апельсинового сока? Я думаю, это то, что нам сейчас нужно.
— Ты выглядишь больным.
— Да, наверное, я заболел. И после сегодняшнего дня я собираюсь болеть весь остаток своей жизни.
Они стояли на залитой солнцем улице, пили сок из бутылок и без тени смущения издавали губами идиотские чмокающие звуки. Роби опустошил бутылку и взглянул на девочку, которая стояла за прилавком ларька. Она лизала маленький сахарный трупик, который держала в руке.
Роби замер на месте. Он с ужасом следил за тем, как белые зубы ребенка впивались в розовое тело сахарной куклы.
В конце концов американец вздохнул, отвернулся и молча побрел к вершине холма. Рядом с ним легко и беспечно скользила тень его спутницы. Они поднимались все выше и выше — туда, где на ржавых петлях раскачивались и скрипели старые ворота, за которыми начиналось кладбище.
На широкой площади рядом с церковью, под тенью зеленых деревьев, сидели люди. Они ждали каких-нибудь событий или развлечений. Если что-то происходило, они вскакивали на ноги, подбегали и принимали в этом участие. А солнце уже спускалось к холмам, высвечивая сияющую нить узкоколейки, которая тянулась к серебряным рудникам. Люди на площади ждали, когда стемнеет.