— Именно здесь коронуются цари, — заметил Григорий Орлов.
Не поэтому ли они подошли так близко?
— Сейчас направимся к рынку, а потом прогуляемся в районе Бронной, там куют оружие. Кстати, граф, как вам вчерашний ужин?
Григорий Орлов, без сомнения, и не догадывался, что этот вопрос заставил Себастьяна задуматься о своей миссии в России. Истинную цель его приглашения в Москву не раскрыла ни принцесса Анхальт-Цербстская, ни баронесса Вестерхоф. Но сам Себастьян догадывался: ему предстояло в очередной раз послужить России. Он уже осуществлял подобную службу лет двадцать назад, после памятных встреч в Констанце с княгиней Полиболос и в Вене с графом Банати.[2] Поначалу Сен-Жермен согласился на нее ради освобождения Греции, но, похоже, эта цель откладывалась до греческих же (вот и каламбур!) календ, то есть в долгий ящик. Однако надлежало оставаться верным данному слову. И чтобы отметить начало службы, Себастьян согласился выполнить секретную миссию, порученную ему Людовиком XV: отправиться в Гаагу заключать мир с Англией. Ибо императрица Елизавета желала, чтобы Франция положила конец войнам с Англией, намереваясь обратить свои войска против Фридриха.
Чего же ждали от него на этот раз? Многого, если судить по тому, какими его осыпали почестями.
Кстати, Себастьян не мог не спросить себя, почему до сих пор не появился Засыпкин. Хотя сумма представлялась довольно скромной, тем не менее Сен-Жермен был вправе рассчитывать на возмещение своих дорожных расходов.
Они подъехали к одним из шести ворот Кремля, к тем, что вели на Красную площадь. Здесь собралась уже довольно плотная толпа: украинские купцы в длиннополых тулупах и больших каракулевых шапках, татарские купцы в меховых полушубках, караваны нагруженных мулов и даже верблюдов из Центральной Азии.
Себастьян помедлил с ответом.
— Ну же, говорите, говорите откровенно, — настаивал Орлов. — Считайте, что я ваш друг, а не просто брат.
— Если говорить искренне, это походило на исполнение музыкального отрывка оркестрантами, не имеющими представления о гармонии. Мне все показалось каким-то неуместным, — ответил наконец Себастьян.
Орлова этот ответ, похоже, позабавил.
— Неуместным?
— Все, и я в том числе, говорили неискренне.
Орлов запрокинул голову и рассмеялся заливистым, звонким смехом.
— Ах, граф, как мне нравится с вами разговаривать! Ну-ка, поведайте поподробнее о своих впечатлениях.
— Великий князь не скрывает своего отвращения к России, а все вокруг делают вид, будто ничего не замечают. Великая княгиня считает супруга ненормальным, а сам великий князь изъясняется по-немецки, словно живет при дворе своей родни, Гольштейн-Готторпов. Он уродлив, она очаровательна, и, если бы не она, я бы скучал смертельно. Уж простите за откровенность, но это именно то, что я думаю о вчерашнем вечере.
— Граф, о каком прощении вы говорите? Откровенность лишь подтверждает вашу прозорливость и укрепляет мою к вам симпатию. Впрочем, принцесса Анхальт-Цербстская рассказывала мне о ваших достоинствах. Стало быть, вы поняли всю серьезность ситуации?
Так они добрались до меховых рядов. Себастьян окинул взглядом сотни метров собольих, куньих, лисьих, горностаевых, беличьих и даже волчьих шкур, которые распространяли резкий запах меха и танина. Он решил, что непременно вернется сюда со слугой.
— По правде сказать, я прекрасно вижу, что грядет буря, но не представляю, какую роль вы мне уготовили.
— Так вы предвидите бурю? — спросил Орлов, натягивая поводья лошади, чтобы остановиться.
— Да, и она будет жестокой и страшной.
Орлов выглядел потрясенным.
— Вы, стало быть, прорицатель?
В этот самый миг под навесом вдруг зашевелилась груда тряпья, выползла в пространство между рядами и направилась к всадникам. Из лохмотьев высунулась мертвенно-бледная рука с указующим костлявым пальцем. Старуха.
— Кровь! Кровь! — закричала она, тыкая в сторону Орлова и Сен-Жермена. — Да спасет нас всех Господь!
Ошеломленный Себастьян с недоумением смотрел на грязный ворох, копошившийся на земле. Конь Орлова встал на дыбы.
— Прочь, дура!
Торговцы, набежавшие со всех сторон, поволокли старуху в сторону, осыпая ударами, и она исчезла в нагромождении прилавков со шкурами, словно ее пожрали призраки русских зверей. Отыскать ее смог бы только архангел Михаил.
— Просим прощения, господа, тут юродивая случайно оказалась. Кликуша! — вскричал какой-то торговец мехом, сопровождая свои слова коротким смешком, чтобы умерить гнев господ, непонятно как оказавшихся в этих местах. И чтобы спастись от хлыста, который в случае чего без разбора обрушился бы на головы купцов.